Вернувшиеся

Р ё р л у н д.   Позвольте вручить вам, господин консул, серебряный кофейный сервиз, дабы он украшал ваш хлебосольный стол, когда нам в будущем, как и многократно прежде, выпадет радость собраться в этом гостеприимном доме. И вас, господа, никогда не медлящих оказать помощь нашему первому горожанину, просим принять небольшие памятные дары. Этот серебряный бокал для вас, господин Руммель. Как часто вы, под звон бокалов, убедительно и красноречиво отстаивали гражданские интересы общества. Да представится вам еще много достойных поводов поднять и осушить этот бокал. Вам, господин Санстад, я вручаю альбом с фотографиями горожан. Ваше общепризнанное человеколюбие снискало вам, на зависть многим, друзей во всех сословиях общества… А вам, господин Вигеланн, для украшения вашего уединенного прибежища, я хочу преподнести это домашнее Евангелие в роскошном издании на веленевой бумаге. Годы умудряют, и вы давно пришли к глубокому и серьезному взгляду на жизнь. Ваши повседневные дела и заботы возвысились и облагородились помыслами о высшем и неземном. (Обращается к толпе.) А теперь, друзья мои, грянем «ура!» в честь господина консула Берника и его соратников! Столпам общества – ура, ура, ура!

В с е   с о б р а в ш и е с я.   Да здравствует Берник! Да здравствуют столпы общества! Ура! Ура! Ура!

Л о н а.   Удачи, зять!

Наполненная ожиданием тишина.

Б е р н и к   (начинает серьезно и медленно). Сограждане! Как изволил выразиться оратор, мы сейчас стоим в начале новой эры. Надеюсь, так оно и будет. Но чтобы двинуться по этому пути, мы должны принять правду – правду, которая до сегодняшнего вечера по всем статьям была в нашем обществе бездомной нищебродкой.

Удивление среди стоящих вокруг.

Б е р н и к.   Я должен начать с того, что не принимаю хвалебных слов, которыми вы, господин учитель, как и приличествует случаю, осыпали меня. Я не заслужил их, потому что до сего дня не был человеком бескорыстным. Пусть я не всегда стремился к денежной выгоде, но все равно, как я теперь понимаю, мной почти всегда двигала жажда власти, влияния и признания.

Р у м м е л ь   (тихо). Это еще что?

Б е р н и к.   За это я не думаю оправдываться перед вами, мои сограждане, потому что по-прежнему считаю себя одним из самых способных среди нас.

М н о ж е с т в о   г о л о с о в.   Да, да, да!

Б е р н и к.   Но я виню себя, что зачастую выбирал непрямые пути, а все потому, что боялся всем известной привычки нашего общества видеть нечистые и нечестные помыслы во всем, что бы человек ни сделал. И вот я подошел к делу, с этим связанному.

Р у м м е л ь.   Хм, хм.

Б е р н и к.   Ходят слухи о скупке земель. Все эти земли скупил я. Все-все. Я один.

П р и г л у ш е н н ы е   Г о л о с а.   Что он говорит? Консул? Берник?

Б е р н и к.   Пока они в моих руках. Конечно же, я признался своим соратникам, господам Руммелю, Вигеланну и Санстаду, и мы договорились…

Р у м м е л ь.   Это неправда! Докажи! Вот докажи!

В и г е л а н н.   Ни о чем мы не договаривались!

С а н с т а д.   Нет, ну я вам скажу…

Б е р н и к.   Совершенно верно, мы не договаривались о том, что я сейчас скажу. Но надеюсь, эти трое господ поддержат меня в моем решении. Вечером я договорился сам с собой, что на все эти земли должны быть выпущены акции и каждый, кто захочет, сможет купить их.

М н о ж е с т в о   г о л о с о в.   Ура! Да здравствует Берник!

Р у м м е л ь   (тихо консулу Бернику). Какое подлое предательство!

С а н с т а д   (так же тихо). Все-таки надул нас!

В и г е л а н н.   Нет, черт подери! Господи, что я говорю?

Т о л п а   (снаружи). Ура, ура, ура!

Б е р н и к.   Тише, господа. Я не заслужил восторгов, потому что мое решение не совпадает с моим изначальным намерением. Я хотел собрать все в своих руках и по-прежнему уверен, что наилучшим образом распорядиться этими землями можно, если они останутся целиком в одних руках. Выбор за вами. Если захотите, я готов управлять этими землями по мере сил и способностей.

Г о л о с а.   Да, да, да!

Б е р н и к.   Но сперва вы, мои сограждане, должны узнать обо мне все до конца. И пусть каждый из нас призовет себя на суд совести, дабы с сегодняшнего вечера в городе начался отсчет нового времени. А старое, с его фальшивым блеском, лицемерием, внутренней пустотой, показной благопристойностью и жалкими резонами, превратится в музей, открытый нам в назидание. И в этот музей мы сдадим – не так ли, господа? – и кофейный сервиз, и бокал, и альбом, и домашнее Евангелие в роскошном издании на веленевой бумаге.

Р у м м е л ь.   Да, конечно.

В и г е л а н н   (бурчит). Раз уж вы все отобрали, чего уж там…

С а н с т а д.   Ради Бога.

Б е р н и к.   А теперь главное признание обществу. Тут было сказано, что дурные элементы покинули нас сегодня. Я должен добавить то, чего вы еще не знаете. Вместе с человеком, который имеется в виду, уехала, чтобы стать его супругой…

Л о н а   (громко). Дина Дорф!

Р ё р л у н д.   Что?!