Вертоград многоцветный

В другом цикле сцепление стихов зиждется на антитезе мир — брань. Вначале она присутствует внутри стихотворения «Мир»: «Блаженство бо велие совершен имети / мир отвсюду и браней никоих терпети» (365). Затем, выходя за пределы этого стихотворения, антитеза охватывает соседние — «Мир», «Брань» (365 об.). При переходе же далее к стихотворению «Брань души с плотию» (365 об.) обнаруживается еще один тип контекстуальных связей — на основе метафоры. Если в двух предшествующих стихотворениях под общим заглавием «Брань» слово это употреблено в его прямом значении — битва, война, то здесь «брань» функционирует уже как метафорический образ постоянного противоборства духа и плоти. Таким образом, для поэтики сцеплений стихов в автографе характерно также метафорическое преображение контекста.

Из потребности к универсальному охвату действительности вырастала циклизация стихов. К обширным перечням грехов и правил благочестиядобавлялись стихи с новыми примерами и рассуждениями. Поэт неустанно возвращается к мотивам суеты сует, переменчивости счастья. Темы многократно обыгрываются с помощью разнообразных приемов варьирования текста. О тенденции к вариативности свидетельствуют длинные цепочки стихотворений (иногда более 15-ти) с сопутствующими пометами: «На тужде», «О том же», «Тож» и даже просто «T». Стремление поэзии к пределу вариативности поддерживалось барочной эстетикой, одним из принципов которой был идеал словесного изобилия.

Поскольку в автографе стихи соотносятся не только с целым, но и связаны между собой, смысл и художественная функция каждого отдельного стихотворения окончательно проясняется в целостном восприятии тематической группы стихотворений. В этих единствах соседние стихотворения воздействуют друг на друга, на каждое из них ложится отсвет, явственный отпечаток других. В научной литературе о творчестве Симеона стихотворения «Вертограда» (например, «Царство», «Купецтво», «Достоинство» и др.) принято рассматривать имманентно. Такой подход оправдан алфавитной композицией списков В и С, но при этом утрачивается тот семантический ореол, которым окружены стихи в автографе. Так. в главной идее стихотворения «Царство» (363—363 об.) о «суетности земного величия и славы» видели поучительный пример, который Симеон приготовил для своих «царственных учеников и учениц, их родителей и близких людей»[45]. Стихотворение запечталело типично барочную рефлексию, связанную с переживанием бренности жизни. История великих царств и их правителей предстает как убедительный довод призрачности бытия — «sic transit gloria mundi». Изучение стихотворения в контексте автографа проясняет, что мысль о неустойчивости земных царств интересовала поэта для более широких построений. Непосредственным стимулом к размышлениям о гибели великих империй мира послужило предшествующее «Царству» стихотворение «Добро» с христианской символикой: «небесное добро» — это Троица, «жизнь, свет, блаженство», сладость, вечность, мудрость, красота и «присная радость» (363). Поэт выстраивает антитезу: «царство мирское» — «царство небесное». Если первое преходяще, то второе постоянно, неизменно, «не пленимо», его ценности не поддаются тлению и правит миром «Вечный Царь». Антитеза обращена к читателю моралистической стороной. Ее назначение — отвратить от «тленных благ» и привлечь на путь соблюдения заповедей. Стихи «Добро» и «Царство» соединяет и стилистическая близость строк, в которых говорится о «небесном царстве». Та же система христианской поэтической символики заключена и в стихотворениях, которые следуют за «Царством», что подтверждает и усиливает смысл антитезы («Живот», «Царство небесное»; 363 об.—364 об.).