Весь пламень сердца

Мария Львовна убежала на кухню. Сергей Миронович снял шинель, устало опустился на диван. Редко, ох как редко за последние месяцы удавалось ему вот так рано возвращаться домой. Последний раз это было 27 марта, в день его рождения, Две недели назад. Да и то, если бы Маруся не напомнила, он бы, конечно, забыл, что в этот день ему исполнилось тридцать шесть лет. Ах, Маруся, Маруся, верный товарищ, любимый друг. Сколько пришлось тебе испытать и невзгод и тревог. Были годы долгой разлуки. Были письма, которые ты получала от мужа из тюремных застенков. Были расстояния в тысячи верст. И в этих верстах — бессонные ночи, сверкание сабель, цокот конских копыт, яростная перестрелка, зарева горящих горских селений и казачьих станиц под Астраханью… И вот они снова вместе, под одной крышей. Но как редко, ой как редко выдается свободный часок, чтобы посидеть за чашкой чаю, поговорить по душам… Ведь у первого секретаря ЦК сотни неотложных дел…

С каждым днем в строй вступало все больше и больше скважин. Изо всех сил старались нефтяники, чтобы выполнить обещание, которое они дали стране: довести к октябрю 1922 года число действующих скважин до 1200… Все больше нефти посылали бакинцы в соседние республики — морем на специальных судах — танкерах, по железной дороге — в прокопченных цистернах. Бывалые инженеры только диву давались: каким образом удается рабочим пробиваться сквозь землю, сквозь прочный гранит и базальт к нефти — без современного оборудования, без новых станков и агрегатов.

Да, новых станков не было. Но зато механики не жалели сил, ремонтируя старые. После субботников, когда в Белом и Черном городах[2] тысячи людей разбирали завалы на улицах, в мастерские, на заводы привозили кучи ржавого искореженного железа. И из этого лома хитроумные умельцы умудрялись мастерить станки, сложные бурильные установки. Слушали рассказы Серебровского, побывавшего в Америке, о вращающихся роторах. И в одной из мастерских сделали бурильный вращательный станок.

Такие станки обещали привезти на Апшерон американцы. Но обещания оставались пустыми словами. Проходили месяцы. Фирмы будто нарочно медлили с поставкой оборудования. Пот тогда-то и произошел у Сергея Мироновича с нефтяниками на Сабунчинских промыслах запомнившийся ему разговор.

Киров завернул в Сабунчи по дороге из Мардакян — курортного местечка, где утопали в зелени садов дворцы и виллы, принадлежавшие до революции богачам. Теперь в этих дворцах и виллах отстраивались санатории для рабочих.

Едва лишь первый секретарь ЦК вышел из автомобиля, его тотчас же обступила толпа нефтяников. Они пробовали сегодня сделанный бакинскими умельцами-металлистами вращательный бурильный станок. Большинству рабочих роторное бурение понравилось.

— Получше американских, пожалуй, будет, — уверяли молодые нефтяники.

— Лучше не лучше, — сказал Киров, — но думаю — мы и без американской помощи обойдемся. Незачем нам ловить их за фалды. Сами сладим.

— Почему же они с оборудованием-то тянут, товарищ Киров? — спросил черноволосый, весь насквозь пропитанный нефтью масленщик. — Ведь для капиталистов выгодно — продать. Вот у нас недавно агитатор выступал. Говорил: для капитала самое важное — выгода…

— Это верно, — согласился Сергей Миронович. — Но дело не в одной только выгоде. Капиталисты жаждут власти. Они ждут, когда мы, большевики, пойдем к ним на поклон, взмолимся, начнем слезы лить Вот тогда и поставят они нам кабальные условия, вот тогда и постараются оставить Республику Советов без нефти…

— Не дождутся! — выкрикнул молодой задорный голос.

— Вот и я так думаю, что не дождутся, — рассмеялся Киров, а потом, став серьезным, добавил: — Нельзя нам забывать, товарищи, что капиталисты, сколько бы они ни притворялись нашими верными друзьями, на самом деле всегда останутся врагами рабочего класса. Они хорошо знают: без нефти нам не сладить с разрухой, с голодом, не восстановить разоренное хозяйство.

Что и говорить — врагов у Советской власти, у рабоче-крестьянского государства было много. И явных — за рубежом, и тайных — внутри страны. Были они и в Азербайджане. Держали в страхе жителей горных селений — забитых, неграмотных крестьян, привыкших подчиняться богачам — бекам. Бандиты убивали активистов, их дома сжигали…

Действовали враги и на Апшероне. Не проходило недели, чтобы на нефтепромыслах не возникали пожары. А погасить горящую нефть — дело нелегкое, Неспроста начальник добровольной пожарной охраны Граздан Мамиконянц отбирал в свою дружину самых смелых, сильных, выносливых рабочих.

Сергей Миронович поднялся с дивана, подошел к окну. Апрельские звезды сверкали в ночном бакинском небе. Даже сквозь пелену дыма, всегда висящую над городом, было видно, как они ярки.

По квартире разносился аппетитный дух печеного теста. Киров знал: сегодня во многих домах — в городе, в поселках близ промыслов — разносится такой же чудесный запах. Рабочие, инженеры, служащие получили в пайке пшеничную муку. Получил ее и он, первый секретарь ЦК.

Мария Львовна гремела чашками, торопясь накрыть стол к чаю.