Весенняя пора

— Фельдшера! Скорей фельдшера! Умираю, спасите!

— А, вспомнил! — послышались иронические голоса. — Давно бы так!

Когда под общие возгласы одобрения показался Афанас с деревянным ящичком в руках, успевший уже прекратиться в русского фельдшера, в помещение с отчаянным криком вбежал запыхавшийся сын попа Сережа.

— Тятя идет! Князь идет! Роман Егоров идет! Тишко идет! — прокричал он и тут же выскочил на улицу.

Афанас быстро запер за мальчиком дверь. Вскочивший Федор Ковшов сорвал с головы платок.

Люди задвигались, загудели.

Увлеченные игрой, они и не заметили, что весеннее солнце уже поднялось над окрестными горами. Служба в церкви давно закончилась, и местная знать даже успела откушать у попа.

— Успокойтесь! — обратился учитель к народу. — Мы их не впустим. В праздничные дни они не имеют права ничего проверять тут. Афанас, продолжай!

Федор Ковшов опять завязал голову и, повалившись на скамью, застонал пуще прежнего. Вышедший вторично Афанас, открывая свой ящичек, заговорил, подражая Боброву, на ломаном якутском языке:

— Где болезнь? Зачем скрывал? Давай сюда!

Для умирающего Ковшов, пожалуй, стонал слишком энергично, но сквозь стоны можно было разобрать его слова:

— И шаман плясал… И поп пел… Не помогли, только без денег оставили! Умру скоро! Спаси меня, дорогой фельдшер!

— Уж и дорогим стал!.. Ишь, хватился! Раньше надо было вспомнить! А то обратись еще разок к шаману! — высказывались зрители, уже успевшие позабыть о надвигающейся опасности.

В это время кто-то сильно дернул снаружи дверь и начал колотить в нее кулаками.

Подбежав к порогу, учитель крикнул:

— Кто там?

В ответ послышалось что-то глухое, неразборчивое, но, видно, учитель все понял.

— А что вам нужно? — спросил он. — Школа закрыта на пасхальные каникулы… Когда начнутся занятия, милости прошу… Нет, не впущу! Сейчас здесь не школа, а моя квартира. Я праздную со своими друзьями… со своими гостями… Я к вам в дом не ломлюсь и вас прошу мне праздник не портить.

Но тут к выходу прокрался выбравшийся из заднего ряда Лука Губастый. Неожиданно для всех он откинул засов и широко распахнул дверь. Учитель и опомниться не успел, как в помещение ввалились поп в рясе, наслежный князь Иван Сыгаев, с кортиком на боку и с медалями на груди, за ними начальник почты — краснорожий Тишко в своей служебной форме и последним писарь наслега, сын князя Никушка Сыгаев.

Иван Малый со взметнувшейся за спиной ризой из одеяла этаким ширококрылым чертом пролетел в комнату пансионеров. Следом за ним бросился Эрдэлир с развевающимися длинными седыми волосами из конской гривы. Туда же, споткнувшись о брошенный медный таз, с грохотом пробежал Никитка, а за ним еще несколько учеников. А «больной» на этот раз так вошел в роль, что остался лежать.

На минуту воцарилась томительная тишина.

— Ну! — рявкнул вдруг кирпично-красный Тишко и, тараща на людей водянистые глаза, стал бессмысленно поглаживать свои пышные сивые усы.

— Вы зачем здесь собрались? — спросил князь, обращаясь ко всем. Не дождавшись ответа, он ткнул Егордана пальцем в грудь: — Вот ты, Егордан, зачем ты здесь?

— Были в церкви, потом собрались, чтобы вместе домой идти, — поспешил ответить за приятеля Андрей Бутукай.

— А дома-то у вас в разных сторонах… Да и не тебя я спрашиваю, а Егордана.

— Да уж где люди, там и я… — смешался Егордан. — Все здесь, ну и я тоже…

— Я их пригласил, все они мои гости, — объяснил учитель, решительно подходя к князю. — Разве мне нельзя позвать друзей на праздник? Я ведь не допрашиваю ваших гостей, почему они к вам пожаловали.

Тут Тишко вдруг запрокинул голову и расхохотался, да так громко, что даже поп и князь недовольно покосились на него.

— Ха-ха-ха, ха-ха-ха! Гости! — всплеснул он руками. — Не многовато ли будет, а? — И он опять загоготал, тряся головой и отчаянно отмахиваясь руками.

Тем временем Никуша Сыгаев побывал в соседней комнате и привел оттуда Ивана Малого и Дмитрия Эрдэлира в их столь необычном обличье. Они, оказывается, спрятались там и с тревогой прислушивались к тому, что происходит в классе, не потеряв, однако, надежды продолжать представление после ухода непрошеных гостей.

Видимо, поп и князь вначале не заметили убегающих артистов, и потому теперь оба поразились.

— Господи боже мой! — воскликнул поп, пятясь задом от новоявленного «священника», да к тому же своего двойника.

При этом он налетел на кого-то, вдруг побагровел и, обращаясь уже к Боброву, начал выкрикивать по-русски:

— Это что такое? Что это такое, господин фельдшер?

— Да я тут рассказывал собравшимся о соблюдении гигиены, о пользе медицинской помощи, — медленно ответил фельдшер, стараясь не выказать волнения и вместе с тем с трудом сдерживая смех.

— Но это? Это к чему? Я вас спрашиваю, господин фельдшер! — настаивал поп, указывая то на совершенно растерявшегося и опустившего голову Ивана Малого, то на Дмитрия Эрдэлира, который с явно преувеличенным недоумением на лице вызывающе разглядывал гостей. — К чему эти…

— Да они это сами выдумали по своей глупости, — решил выручить фельдшера догадливый Андрей Бутукай.