Вещь

– У мамы все прекрасно. Ей предоставили за городом отличный пансион. И странно, девушка, что вас не научили в школе, что подслушивать нехорошо!

Женщина резким движением головы откинула с лица челку, вытерла губы и, бросив салфетку на стол, ушла, не доев второе.

На другой день утром, при входе в центр, Арина словно кожей почувствовала – произошло что-то дурное. В отделе никто с ней не поздоровался, и даже приятели отводили взгляд и спешили укрыться за своими бумагами. Через полчаса ее вызвала к себе в кабинет Нонна.

– Ты что такое творишь? Ты с ума сошла? – зашипела она, предварительно закрыв дверь на два замка. – Ты хоть понимаешь, сколько молодых людей стоят в очереди на это место? Прекрасных, умных, талантливых ребят. Они готовы с утра до ночи работать на благо нашей страны, чтобы помочь ей выйти из руин.

– Я не понимаю…

– Что это такое, я тебя спрашиваю? Написано твоей рукой на нашей бумаге. Но это не тексты ГКЦ.

Нонна протянула Арине самолетик из бумаги. Тот самый, что Дима собирался запустить из окна, но потом, очевидно, прибрал себе в карман. На нем был фрагмент расшифровки.

Арина рассказала начальнице всю правду – и про старичка доктора с его записями, и про Диму.

– Понимаете, я думала, что отдам этот текст в ГКЦ. По крайней мере, мы так с ним договорились, поэтому и взяла немного бумаги на складе, когда мои запасы закончились. Наверное, это выглядит некрасиво. Но я не хотела воровать, точнее, я бы потом вернула эти записи. У нас с Димой был конфликт… Мы поссорились, и он теперь хочет отомстить.

Арина по-детски заревела, растирая глаза кулаками.

Но казалось, Нонна витает где-то далеко. Она еще раз перечитывала текст на сложенном листочке, тщательно шевеля губами. Потом налила воды в стакан.

– Держи-ка. Попей воды и успокойся. Ох, как жаль, что ты не рассказала об этом мне раньше. А теперь твой сосед дошел до самого высокого начальства. Пока что ума не приложу, как тебя оправдать. Нужно срочно найти свидетелей, которые скажут, что этот извращенец врет. Дело-то подсудное. А мы проходим через военный трибунал как сотрудники госучреждения. И записи эти. Все очень странно. Возможно, что кто-то ведет свое расследование, но более прицельно, чем мы. У тебя все расшифровки на руках?

– Там еще несколько кассет осталось нерасписанных. Дней десять работы.

– Плохо, плохо все это.

Нонна достала из ящика стола длинную сигарету, прикурила и судорожно затянулась.

– Вот что мне дали, девочка. И с этим не поспоришь, увы.

Нонна протянула Арине приказ, в котором говорилось, что до решения суда она остается жить в ГКЦ под наблюдением специальных сотрудников.

– И что со мной будет?

– При самом хорошем раскладе тебя оправдают и оставят тут в самом низком отделе. Никто не любит подмоченную репутацию.

– А в плохом? За Стену?

Нонна курила и напряженно смотрела перед собой в одну точку.

– Ты знаешь, где живет этот доктор?

– Нет.

– Ладно, дай мне ключи. Я попробую забрать расшифровки до того, как их найдут ищейки. Где они лежат?

– На столе в кухне. Там же камера и все кассеты. Те, что расписанные, я кладу в зеленую жестяную банку. Они все пронумерованы.

– Есть маленький шанс, что твой доктор из альтернативщиков. Тех, кто собирается вернуть старый мир назад. Но скорее всего он просто очередной сумасшедший, тоскующий о прошлом. До окончания расследования ты будешь работать в нижнем отделе. Там довольно жестко, но все ж это лучше, чем в карцере. Тебя отведут сейчас к Катерине, она поможет устроиться на новом месте. Домой ты больше не вернешься.

Нонна привычным учительским жестом ткнула Арину острым пальцем между лопаток.

– Плечи расправь и грудь колесом. Давай, пошла. Еще не все потеряно!

В кудрявой блондинке в очках Арина узнала ту женщину, что рыдала в туалете из-за мамы. По иронии судьбы, теперь Катерина была ее начальницей. При виде ее презрительной усмешки у Арины внутри все оборвалось. Нонна ошибалась, надежды нет – с этого самого момента ее маленькая и бесполезная жизнь без тормозов летела в тартарары.

Под конвоем Арину привели в подвальное помещение, где все было завалено старыми газетами. Там компьютеров не было вовсе. По стенам и потолкам, как гигантская опухоль, расползся грибок. Газеты были уложены в коробки, стоящие на огромных стеллажах.

– Как же я их достану? – спросила Арина.

– Я смотрю, вы там совсем разнежились в Пятом. Берешь стремянку, лезешь и достаешь. Как все, милая. А то много вас, выкормышей старой власти, развелось. Можешь теперь забыть про былые привилегии. Отныне ты такая же, как все.

– За что вы меня ненавидите? Я всего лишь переживала из-за вашего рассказа. Моя мама…

– Еще раз ты заикнешься про то, что слышала, и я тебя тут сгною, – прошипела Катерина. – Мне велено присматривать за тобой, и чуть что не так, ты сразу же переходишь в стаф. Будешь драить полы и унитазы. Фонарик на лбу там тебе особенно пригодится, потому что там внизу все кишит крысами!