Вестница смерти – хозяйка судьбы. Образ женщины в традиционной ирландской культуре

Так, в § 43–44 трактата приводятся списки мужчин и женщин (по три), которые вообще не могут рассчитывать ни на «выхаживание» в доме ответчика, ни на получение особой платы (dire) за нанесенное им телесное повреждение. Среди мужчин, входящих в данную категорию, называются: fer astoing cach recht, fer fheallus fora enech, fer gatas innile caich, nad oget a mama core [Binchy 1938, 34] – «муж, который отказывает (в гостеприимстве) любому лицу; муж, который изменяет своей чести (букв. “своему лицу”); муж, который ворует добро каждого (то есть вор)». Среди женщин, которые также не подлежат «выхаживанию» или выкупу за нанесенное увечье, отмечаются: ben lassa mbi cuma cip cia las fia, ben gadas ar each recht, baislec aupta [Binchy 1938, 11] – «женщина, которой безразлично, с кем она спит; женщина, которая ворует у каждого; колдунья, сведущая в дурных заклинаниях».

Таким образом, как мы видим, нанесение телесного повреждения не предполагало никакого наказания, согласно древнеирландским законам, не в том случае, если оно имело какие-либо смягчающие обстоятельства, но если оно было совершено по отношению к лицу, которое уже до этого зарекомендовало себя как лицо антисоциальное и уже заведомо было «поражено в правах» – вор, человек бесчестный, тот, кто отказывает в полагающемся по закону гостеприимстве, шлюха (о которой в глоссе сказано – «та, что не берет платы за пользование своим телом») и, наконец, заклинательница. Перечисленные лица не ограждались законом, и нанесение им увечья не считались преступлением. Интересно, что эти же категории женщин, то есть шлюха, воровка и заклинательница (сведущая в черной магии), перечисляются и в Гептадах среди женщин, которые «из-за их антисоциального поведения лишаются платы за оскорбление и прочих гражданских прав» (см. [Kelly 1995, 348]; другой вариант аналогичной гептады см. в [CIH 1978, 15. 14–16]). Однако в том, что касается последней категории женщин, то названная в гептадах как «недостойная выкупа за оскорбление» женщина-заклинательница (ben rindus each richt – «женщина, которая всех высмеивает или – хулит») в трактате Речения о кровавом лежании в данную полностью антисоциальную группу не входит, но может рассчитывать на выкуп. В трактате же в качестве обозначения женщины, недостойной платы за честь из-за ее привычки пользоваться магией в дурных целях, вместо термина ben rindus употреблен термин baislec aupta, достаточно сложный для однозначной интерпретации.

Рис. 22. Гептада, в которой названы семь женщин, недостойных выкупа за оскорбление (

хорошо видны также поздние глоссы). Рукопись сер. XV в.

Лежащее в его основе слово baislec, по крайней мере как это понимается позднейшим глоссатором, восходит к основе bás ‘смерть’ в виде относительной формы презенса образованного от нее глагола básaigid ‘убивает, причиняет смерть’; неоправданное появление – l-, как объясняется это в глоссе к соответствующему термину в трактате, вызвано следующим за ним словом 1ос ‘место’ —.i. ben basaighes nech i lluc – «женщина, которая убивает любого на месте», то есть, как мы понимаем, глоссатор расчленил слово baislec на основы bas и 1ос, в результате чего получилось псевдосложное слово, означающее примерно «смерть на месте». В Словаре ирландского языка слово baislec называется заимствованным из латинского basiliscus ‘страшное мифическое животное, которое могло убить человека взглядом, василиск’, то есть действительно «смерть на месте» (см. [DIL-B, 20]; см. об этимологии слова подробнее в [LEIA-B 1981,10]). Слово aupta является генитивом от epaid, aupaid ‘чары, заклинания’. Таким образом, как мы видим, между профессиональной заклинательницей и колдуньей, которая может взглядом или словом убить человека, в трактате Речения о кровавом лежании проводится определенное разграничение, и если ben rindus – «заклинательница, исполнительница хулительных стихов» – была ограждена законом, то нанесение увечья колдунье, равно как и шлюхе и воровке, преступлением не считалось вообще, поскольку данные категории лиц уже заранее были объявлены как антисоциальные.

Во всех остальных случаях нанесение раны квалифицировалось именно как преступление, за которое следовало соответствующее наказание, однако далеко не всегда ответчик должен был действительно предоставить раненному им человеку свой дом и надлежащий уход. В каких же случаях «выхаживание» подменялось выкупом и кого (и по какой причине) не рекомендовалось вводить в свой дом? Данные разделы в Речениях о кровавом лежании представляют несомненный интерес как материал для возможной реконструкции социальных взаимоотношений в Ирландии VI–IX вв., но еще больший интерес, как нам кажется, представляют помещенные при них глоссы, написанные три-четыре века спустя и демонстрирующие древнеирландское общество, так сказать, в динамике социоментального процесса.