Вестница смерти – хозяйка судьбы. Образ женщины в традиционной ирландской культуре

Ф. Келли был справедливо предложен принцип выделения соответствующих групп [Kelly 1995, 133]:

1) лица, чей социальный статус оказывался слишком высоким, или те, чей труд был слишком специфичен, чтобы ответчик мог временно заменить того, кто по его вине оказался нетрудоспособным;

2) лица, чье пребывание в доме ответчика может представлять опасность как для последнего, так и для его домочадцев.

Впрочем, провести между выделенными группами четкое разграничение не всегда оказывается просто, по крайней мере сам текст трактата однозначных указаний на это не дает.

В том, что касается мужчин, которым за нанесенное им увечье полагается вместо традиционного «выхаживания» в доме обидчика выкуп, соответствующий их социальному и имущественному статусу, то они, как следует из текста трактата, скорее все могут быть отнесены к первой группе. Среди них в особом разделе (§ 12) называются: король, епископ, содержатель странноприимного дома, божий человек, способный творить чудеса, юноша, способный видеть видения, историк, поэт, юрист и судья (переводы Д. Бинчи в отдельных случаях условны и требовали бы, наверное, особого комментария). Среди лиц, чье пребывание в доме ответчика может составить угрозу для домочадцев, названы: идиот, ненормальный, сумасшедший, чье поведение, как мы понимаем, было непредсказуемо.

Группа женщин, которым вместо «выхаживания» в аналогичной ситуации полагается лишь выкуп, оказывается гораздо более пестрой и столь необычной для современного сознания, что отдельные ее «номинации», равно как и их позднейшие интерпретации, заслуживают специального анализа.

Так, в § 32 трактата о кровавом лежании говорится, что существует двенадцать типов местных женщин, на которых не распространяется «закон выхаживания» (cain otrusa): ben sues sruta cocta for cula, Rechtaid geill, Maineach ferta, be rinnuis, bansaer, airmitnech tuaite, banliaig tuaite, birach briatar, be foimrimme, Confael conrecta, mer, dasachtag.

Сразу, по аналогии с соответствующими «мужскими» категориями данной группы, мы можем отбросить уже знакомых нам mer и dasachtag, то есть идиотку и сумасшедшую. Оставшиеся десять категорий нам остается разделить по принципу «незаменимости» и «опасности», причем сделать это мы попытаемся сначала, не обращаясь за помощью к имеющимся в этом же тексте «разъясняющим» поздним глоссам.

Так, достаточно прозрачными представляются термины banliaig tuaite и bansaer. Первое означает, безусловно, «местная женщина-врач», второе, видимо, имеет в основе достаточно широкое семантически понятие saer с общим значением ‘свободный ремесленник, мастер’, в более узком смысле, как правило – по отношению к мужчине – ‘плотник’. Общий смысл, как представляется, «мастерица, женщина, владеющая некоей специфической профессией».

Сочетание bé rinnus нами уже обсуждалось выше. Если в Гептадах данным термином обозначаются заклинательницы, которые лишены гражданских прав, то в Речениях о кровавом лежании

на их месте выступает колдунья-василиск, тогда как заклинательница, видимо, исполняющая некие магические словесные действия, направленные не против своего племени, а против врагов, не рассматривается как антисоциальный элемент, хотя, безусловно, вызывает к себе довольно сложное отношение: она одновременно и «незаменима», и «опасна». Именно такое понимание термина bé rinnus, как нам кажется, дает нам контекст его употребления: оно стоит на четвертом месте после обозначений женщин, которые различными способами – как посредством авторитета, так и при помощи магии – могут оказывать влияние на ход военных действий. Так, к ним относятся – ben sues sruta cocta for cula – «женщина, которая поворачивает поток войны вспять», rechtaid geill – «определяющая заложников», maineach ferta – «понимающая (?) в чудесах». Термин airmitnech tuaithe, буквально – «почитаемая народом», не совсем ясен с точки зрения «профессиональной». По предположению Д. Бинчи, речь в данном случае может идти о пророчице или ясновидице [Binchy 1938, 64], на что прямых указаний в тексте нет, однако совершенно очевидно, что в данном случае, как и в других, перечисленных выше, отказ от «правила выхаживания» вызван фактором профессиональной «незаменимости» данной категории женщин.

Рис. 23. Женщина-врач. Захоронение. I в. до н. э.

Южная Франция