Ветер богов

Затянувшись, с наслаждением пуская дым и выкурив почти половину сигареты, Нагано проговорил:

— Интересуешься? Ладно, расскажу. Мне теперь терять нечего, да и самолюбия больше нет.

— Не понимаю тебя.

— Да всё просто. Я тебе ещё в госпитале рассказывал, что до армии батрачил и почувствовал себя человеком, только когда стал летчиком. Что мне оставалось делать, вернувшись из плена? Опять в батраки? Сволочь Тарада обманул, обещал позаботиться обо мне, а сам, мерзавец, куда-то делся. Это ведь по его приказу я тогда тебя кирпичом… А жрать надо. Поехал в деревню, к своим. Думаешь, обрадовались? Им самим есть было нечего. А я что умею? Только летать. Три месяца с ними промучился. Потом узнал — есть разные фермы, где собрались бывшие военные. Мне удалось к одной из них пристать. Свиней разводили.

— Свиней? — удивился Ичиро. Он внимательно слушал всё, что говорил ему бывший подчиненный. В Нагано сломалась какая-то внутренняя пружина, и перед ним сидел совершенно другой человек.

— Да, свиней, — криво улыбнулся Нагано. — Главный свиновод — бывший генерал, его помощники — полковники, свинарники — в перегороженных ангарах, на аэродроме… Да это тебе, наверно неинтересно.

— Нет, почему же?

— Работали только те, кто раньше был солдатом, ефрейтором, унтер-офицером… Ну и отдельные офицеры тоже.

— А много было свиней?

— Порядком. Правда, одной свининой мы бы не прожили. Начальство откуда-то добывало деньги. Нам-то что — кормили прилично.

— И больше ничем не занимались?

— Ещё как. Изучали новую тактику, слушали лекции о реактивной авиации. Даже два тренажера было — тренировки на них называли спортчасом, дисциплина железная.

Нагано умолк, и Ичиро вопросительно посмотрел на него.

— А дальше появился у нас на ферме один тип, из «потухших сердец», вербовщик. Я тоже согласился полетать. Думал: «Как же так? Война прошла, а я ни одного боевого вылета не сделал». Да и платить обещали хорошо… И я попал к Чан Кай-ши. — Голос Нагано окреп и стал жестче. — Там летал, бомбил, целый месяц. Могу похвастать — отвел душу. Видел бы меня подполковник Коно… Потом… потом, — голос Нагано снова сник, — у красных появились самолеты, и один из них влепил мне заряд в ногу, в ту, что русские вылечили.

Он снова зажег потухшую сигарету:

— Вот когда я им стал не нужен, только тогда понял, куда попал. Еле выкарабкался. Вернулся и снова не знал, что делать. Кому нужен инвалид? Ты видел, как я теперь хромаю?

Ичиро кивнул головой.

— Чем я только не занимался, за что только не брался, даже кровь сдавал, но теперь у меня самого её мало. Посмотри!

Он встал и повернулся спиной: на куртке был крупный иероглиф «Тоби» — «Коршун».

— Коршун? — переспросил Ичиро. — Это что — наименование фирмы или организации?

— Какой к дьяволу фирмы! — снова опустился на стул Нагано. — Человек с таким знаком на спине готов за деньги на всё — есть стекло, глотать огонь, лишь бы платили. Понятно? Я за деньги человека готов убить.

— Ты уже убивал за деньги! — не выдержал Ичиро.

— Ну и что? — равнодушно ответил Нагано. — Все друг друга убивают именно из-за денег. Я знаю, что ты скажешь, только это одни посулы, а нарисованной лепешкой сыт не будешь. Знаешь такую поговорку?

— Знаю. Знаю и другие.

— А, брось, — поднялся Нагано. — Лучше дай ещё сигарет. Если бы не сволочь Тарада, который только один знал, что я был в «Кровавой вишне» и по его приказу хотел убить тебя, я бы сейчас… А тут еще сам с дурацкой речью вылез в Майдзуру.

— Что бы ты сейчас?

— Ну, например, — выпрямился Нагано, — служил в полиции и ловил бы тебя, красного. Ведь ты красный?

Ичиро промолчал.

— Спасибо, накормил! — бросил уже от дверей Нагано. — Я бы на твоем месте этого не сделал!

Долго сидел Эдано, размышляя над судьбой Нагано. Сколько их таких, готовых на всё, бродит по стране? Ну, генералы, офицеры, сыновья помещиков, дельцов, чиновников, кулаков — те понятно. А этот наемный убийца — бывший батрак. Как его сделали таким? Как?

Ичиро взглянул на часы: времени оставалось мало…

Солдат-водитель всё-таки нализался. На потеху одним и в поучение другим сержант надавал ему великолепных оплеух и, забросив пьяницу в кузов, сам сел за руль.

4

Эдано Ичиро готовился встретить друзей. Исполнился год со дня гибели Намико, и он, по совету деда, решил почтить память жены. Старик ворчливо командовал служанкой, а довольный Акисада, мурлыча что-то под нос, разбавлял спирт водой. Инвалид явно процветал, это было видно и по округлившейся физиономии и даже по тому, что вместо деревяшки он теперь носил довольно дорогой пластмассовый протез. «Престиж фирмы заставил купить», — объяснил он.

Но первый гость был неожиданным — господин Нобору Фумидзаки, секретарь клуба «Соколов с потухшими сердцами».

После обычных приветствий гость сказал:

— Я очень сожалею, Эдано-сан, что вы так и не вступили в наш клуб. Но я понимаю — молодая жена, семья… Я, признаться, сам первый год после женитьбы не любил покидать свой дом, хотя это и не в нашем национальном характере.

— Моя жена погибла, — сухо ответил Ичиро.