О книге

Ранним утром, когда нежный туман ещё окутывает дремлющую землю, странные люди, которых называют не от мира сего, стряхивают остатки сна неспешной прогулкой. Они выходят на берег реки или моря, и замирают, прислушиваясь к чему то, что растворено в начинающем розоветь воздухе…

Так рождаются стихи и сказки – слетают с пера, начинают свой путь к читателю…

Истории, рассказанные ветром летящей зари, и составили эту книгу

Живите и будьте счастливы. С уважением, автор.

Пролог

Ну вот… А что, собственно вот? Ты раскрыл, правильнее открыл эту книгу. Что ты надеешься увидеть? Широко ли раскрыты твои глаза и отворено сердце – принять чужие жизнь и смерть? Надеешься услышать голос автора, что бы он тебя растрогал, повеселил. Увлёк рассказом своим прочь из этих серых будней, показал иную жизнь, которой стоит, а не можно жить? Впитать, проглотить, переварить не твою боль, не твою радость.

А может, ты другого пола и просто хотела немного увлажнить глаза, немного помечтать, немного совсем немного взлететь, оторваться от земли, обрести мир чудесный, полный света, любви и благородства… Хоть на миг ощутить себя не в четырёх углах, где само время истерто до дыр, а в мире, что всегда был в тебе, а сейчас сжался, отступил, но словно оазис посреди палящей пустыни, обещает надежду и утешение.

Впрочем, неважно, кто ты, мой читатель, да хоть гермафродит или андроген, если тебе по какой то причине захотелось прикоснуться к иному, смею ли я отказывать. Я, автор, книгу которого ты собрался читать, не исключая, что так сяк, мимоходом, между прочим, – например, убить время – ведь себя убить было гораздо проще, или позавтракать заодно с булочками и чаем, умер в этом тексте, и теперь, высосав твои жизненные соки, обрету жизнь, пусть призрачную, мимолётную, но жизнь.

Страшно? Интересно, что ты сейчас чувствуешь… Не думаю, что ты испугался. Бояться можно неведомого, непознанного. Здесь же лишь символы и ничего кроме символов. И конечно же, ты и не думаешь, что всего то несколько строчек увели тебя в глубь лабиринта. Ты всегда отличался здравомыслием, и, смотря фильмы жанра хоррор даже не хорохорился, и, даже не принимал – а может всё-таки? Страдания, кровь – всего лишь картинка на экране – нажал кнопку и история закончилась…

Но здесь ты просчитался, мой дорогой, мой мягкий, мой тёплый, мой живой дорогой друг. Ээ, не спеши, прислушайся к тому, что я сейчас скажу… Что бы ты ни сделал, как бы себя ни повёл – отбросишь в раздражении, пытаясь скрыть тень страха, бросишь с усмешкой, или гордо приступишь, игнорируя моё предупреждение, всё дальнейшее не важно.

Ты взял мою книгу, ты прочёл самое важное, теперь мы связаны, а то и скованы этими строками, этими символами, висящими в пустоте, именно по этой, пусть и шаткой лестнице я буду приходить к тебе. И, смею надеяться, ты уж не откажешь в небольшой просьбе – позволь выплести твои мысли из ковра твоей жизни, и соткать из них подобие одежды неприкаянному призраку.

И мы прогуляемся с тобой там, где все, начинаясь, умирает, и никогда никак не умрёт, где вечность и бесконечность, словно две змеи цепко держат друг друга, свиваясь в необозримое кольцо, там, где боль осыпается чёрной сажей, а радость искрится и благоухает дивный сад. Сад, где обитают грёзы, где слёзы радости и слёзы скорби падают в одну чашу, из которой никогда не отпить больше глотка – ибо чаша эта назначена всему человечеству, что было и будет, и есть, и, не обещаю, что ты вернешься именно тем, кем ты себя всегда видел во сне. Пусть я и часть твоего сна, но ты жив здесь, а я нет. И лист разделяет наши миры, и стоит закрыть томик – ты вернёшься к себе, в привычный и уютный мир, а я останусь там, по ту сторону… И всё же мы встретимся – ведь сны не принадлежат никому, кроме самих себя. Ну, так как? Не передумал? Не передумал… Ну что ж, тогда всего наилучшего.

О том как я стал, гм, писателем

Вы не представляете, как может утомить разнообразный труд. Да, да. Именно так и не иначе. И вот, я, человек, некогда полезный обществу в роли сантехника, подумал – я перелопатил столько дерьма, починил столько разной херни… Почему б не попытаться стать писателем? Пусть не инженером душ человеческих, не слесарем – впрочем, кто сказал нет, но хотя бы ассенизатором. Целый месяц я лелеял одну только мысль, не сходя с неё ни влево, ни вправо, старался не упустить, поворачивал то одним боком, то другим, и милосердное провидение послало мне сон.