Ветер на пороге

– По листьям, разумеется. Ты хочешь сказать, что даже время суток определять не умеешь?

– Умею, конечно! По часам.

– А что такое часы?

Кальвин показал ему руку с часами. Своими наручными часами Кальвин очень гордился: часы он получил в школе, в качестве приза, они показывали не только время, но и дату, в них была секундная стрелка и еще вдобавок секундомер.

– Что за странный предмет? – Спорос уставился на часы с некоторым презрением. – Он только ваше время показывает или вообще любое?

– Наверно, только наше.

– То есть ты хочешь сказать, что если вам нужно узнать, сколько времени где-нибудь в галактике Мевураха или в какой-нибудь отдаленной митохондрии, эти ваши часы вам ничем не помогут?

– Ну… нет, не помогут. Они показывают время только в том часовом поясе, где я нахожусь.

– Иада могучая! Как же у вас на планете все запутано! От души надеюсь, что человек, в котором я обитаю, не с вашей планеты.

– Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? – жалобно взмолился мистер Дженкинс.

– Мистер Дженкинс, – сказала Мег, – вы же знаете, кто такие эхтры?

– Нет, не знаю! Я только знаю, что они изображали меня.

Мевурах опустил свои огромные руки на сутулые плечи мистера Дженкинса и сурово посмотрел на него сверху вниз:

– В мире существуют некие злые силы.

Мистер Дженкинс молча кивнул. С этим он не спорил.

– Они действуют по всей Вселенной.

Мистер Дженкинс покосился на херувима, который расправил все свои крылья, словно потягивался.

– А они… они большие?

– У них нет определенного размера. Они могут быть любого размера. Эхтр может сделаться огромным, как галактика, и крохотным, как фарандола. Или, как вы видели, стать вашим собственным двойником. Все это силы пустоты, те, кто лишает Имен. Их цель – полностью аннулировать, то есть уничтожить, все Творение.

– А какое отношение они имеют к Чарльзу Уоллесу?

– Эхтры пытаются уничтожить его митохондрии.

– Но для чего им связываться с ребенком?

– Равновесие Вселенной не всегда зависит от великих и могущественных.

Луиза Большая настойчиво зашипела. Мег была почти уверена: змея хочет сказать, что она побудет с Чарльзом Уоллесом, чтобы подбадривать его, уговаривать продолжать бороться за жизнь.

– Луиза, пожалуйста, ради бога, ты с ним побудешь, да? Ты поможешь ему?

– Я побуду с ним.

– С ним все будет в порядке?

Луиза не ответила.

Мевурах сказал мистеру Дженкинсу:

– Если митохондрии Чарльза Уоллеса умрут, он тоже умрет. Вы это понимаете?

Мистер Дженкинс покачал головой:

– Я-то думал, он эти умные слова сам сочиняет. Я думал, он просто выпендривается. Я и не знал, что эти митохондрии существуют на самом деле.

Мевурах обернулся к Мег:

– Объясни!

– Я попробую. Но знаете, мистер Дженкинс, я сама не уверена, что все правильно понимаю. Я только знаю, что, чтобы жить, нам нужна энергия. Так?

– Ну да…

Мег чувствовала, как Мевурах вникает ей нужные сведения. Ее разум машинально рассортировывал их, упрощал, переводил в слова, которые, как она надеялась, мистер Дженкинс должен понять.

– Так вот, у каждой из наших митохондрий есть своя встроенная система, ограничивающая скорость, с которой она сжигает топливо. Это понятно, мистер Дженкинс?

– Продолжай, Маргарет.

– Если количество фарандол в митохондрии падает ниже определенного значения, тогда переноса водорода не происходит, топлива становится недостаточно, и в результате наступает смерть от недостатка энергии.

Мег почувствовала, как по рукам и ногам у нее поползли холодные мурашки. Описывать словами то, что, возможно, происходит сейчас внутри Чарльза Уоллеса, было почти невыносимо.

Она почувствовала, как Мевурах подталкивает ее изнутри, и продолжила:

– С митохондриями Чарльза Уоллеса что-то происходит. Я не знаю точно, что именно, потому что там много слов, которых я не понимаю, но его фарандолы умирают – может быть, даже убивают друг друга, – нет, не так. Я так поняла, что они отказываются петь, хотя это какая-то ерунда. В общем, они умирают, и от этого его митохондрии не могут производить достаточно кислорода.

Тут она прервалась и сердито воскликнула:

– Мевурах! Это же все какая-то ерунда! Как мы вообще можем им помешать делать то, что они делают, когда они такие крохотные, что их даже не видно? Скажите наконец! Чем мы можем помочь Чарльзу?

Вникание Мевураха было спокойным и холодным, как сталь.

– Скоро узнаете.

– Что мы узнаем?

– Что вам придется сделать, чтобы одолеть эхтров. Когда вы попадете туда, дети мои, вы все поймете.

– Куда мы попадем-то?

– В одну из митохондрий Чарльза Уоллеса.

Глава восьмая

Путешествие внутрь

Теперь, когда Мевурах это сказал, Мег показалось, что это вообще единственный логичный образ действий – единственное, что можно предпринять. Если им предстоит спасти Чарльза Уоллеса, если причина его болезни – фарандолы, если эхтры плетут свои козни не только вокруг, но и внутри его, тогда единственная их надежда – сделаться такими крошечными, чтобы проникнуть в одну из его митохондрий и посмотреть, что же происходит с фарандолами.