Ветер надежды

— Так-так… А, нет ли тут русского следа? А, Ганс? Ведь у нас еще свежа в памяти та история с русским 'Буревестником', который достался нашим восточным друзьям в виде хорошо прожаренного шницеля?

— Нет, герр адмирал. Здесь, на мой взгляд, что-то похожее, но все же, несколько другое.

— Да? А где все это случилось?

— В районах, Грауденца, Торна и Бромберга. Но я немного не дорассказал вам эту историю, герр адмирал. Так вот, сразу после этого, Ровелю удалось убедить Геринга на проверочный полет. И теперь кроме собственно донесений, получены также и киноматериалы.

— Я уже говорил вам, Ганс, что Ровель умница. Жаль, мы не можем забрать к себе всю его группу, но он всегда делится с нами новостями. И не удивлюсь, если узнаю, что он и в этот раз сам и собрал эти данные. Я угадал?

— Да, именно так все и было. Выманив 'золотистого' к границе, он на своем 'Хеншеле' затащил его на большую высоту, и хорошо там 'зарисовал' во всех видах. Правда, сам он чуть не поплатился за это…

— Был сбит?

— Ему повредили мотор, но подполковник сумел ускользнуть. Но и это еще не все.

— Вот как? Вы меня интригуете.

— Геринг отправил в прикрытие своему любимчику шестерку 'мессершмиттов', и они завязали бой с тем 'призраком', но… Но так и не смогли его сбить.

— Тупицы! Ровель ушел от него на медлительном разведчике, а эти 'охотнички' на лучших в мире самолетах упустили свою удачу.

— За то они тоже умудрились наснимать занимательных кадров своими кинопулеметами.

— Ганс, я желаю это увидеть. И немедленно!

— Через четверть часа, герр адмирал. Пленки уже у Вальтера. Не хотите ли, для начала узнать, чем же все закончилось?

— Что? А разве это не все?

— Дело в том, что за время того боя, 'золотистый' успел сбить одного и повредить еще нескольких. А через несколько минут к нему подтянулась на помощь шестерка польских высокопланов, и уже гауптману Янке, командовавшему нашими 'охотниками' стало там совсем кисло. Результат боя такой — сбито три наших и ни одного поляка!

— Да-а. Либо мы что-то упустили, либо… Чему это вы улыбаетесь? Что-то узнали?

— Представьте себе, я случайно нашел источник всех этих бед. Из Голландии вчера утром пришло донесение, что в сторону Дании пролетели две спортивных машины желтого цвета…

— Или золотистого. Гм. А откуда летели эти 'спортсмены'?

— Из Шербура, герр адмирал…

— Гм. Французы? Но еще месяц назад я читал сводный доклад по французским ВВС и Армии, ничего такого реактивного там точно не было… Впрочем, большинство загадок как всегда тянутся одна к другой. И я вспоминаю одну загадку, которую мне пару дней назад загадал наш 'друг' Рейнгард. Да и вы, Ганс, тоже должны помнить ту беседу…

— Двое странных американцев?

— Именно! И один из них тот бывший автогонщик. Кстати, вхожий, как в армейские круги своих родных Штатов, так и в компанию французских испытателей. Вот вам и недостающие элементы этой мозаики! Думаю, СД и Гестапо еще поломают над этим голову, а вот нам уже нужно действовать.

— Захват, или устранение?

— Мертвые они нам будут бесполезны. В идеале, нужно добыть самого говорящего источника и хотя бы один из тех ракетных ускорителей. Да, и очень важно чтобы поляки не успели сыграть на этом! Вы меня поняли, подполковник?

— Разумеется, герр адмирал. Пойдемте в зал, посмотрим фильм?

— Да, это будет интересно… Лотта, я выпью кофе попозже.

И шеф Абвера вместе со своим заместителем, предвкушая интересное зрелище, покинули спартанского вида кабинет со стоящей у сейфа походной железной кроватью…

***

Анджей грустно глядел на забранное решеткой окно той самой гауптвахты, откуда ему, теперь, невозмутимо подмигнул из-под рассеченной осколком остекления брови, глаз его 'вечного проклятия' по имени Адам Моровский. Если бы не те сбитые над заливом 'немцы', то вся сегодняшняя авантюра воспринималась бы одним только глупым цирком. Но теперь, подпоручник чувствовал себя немного по-другому. Как ни возмущал Терновского раньше стиль разведывательной работы напарника, но проведенные с ним вместе летные часы все-таки приучили Анджея к доверию. А сейчас уже его самого ждал обратный перелет в Грудзёнз для того чтобы убедить летное начальство воспользоваться предложениями 'волонтеров'. Но, вот как раз ораторского-то искусства разведчик в себе и не чувствовал…