Ветер возмездия. Уроки Токийского международного военного трибунала

Ответ: Я считаю, что подобные слухи распространяли сами китайцы и иностранцы, которые что-то слышали от них и распространяли такие сведения, может быть, ради шутки.

Вопрос: Отбросим нелепое предположение о шутке. Кто передал вам эти сведения?

Ответ: Я не могу сейчас вспомнить. Это был один из моих подчиненных.

Вопрос: Может быть, это был ваш начальник штаба?

Ответ: Да.

Вопрос: Значит, ваши штабные офицеры систематически получали такие сообщении. Не так ли?

Ответ: Мои штабные офицеры сами ходили в жандармерию. Они предпочитали получать сведении там.

Вопрос: И затем они возвращались в штаб с докладами?

Ответ: Вы понимаете, в то время шли бои, войска находились в движении, было трудно узнавать о фактах. И поэтому сообщения были отрывочного характера.

Вопрос: Но ведь Нанкин оставался на месте. Он все еще там. Я хотел только узнать, что же сообщали вам ваши штабные офицеры?

Ответ: Они сообщали, что невозможно получить доказательства, подтверждающие конкретные факты.

Вопрос: Военные власти в Токио были недовольны поведением вашей армии в Китае, кого же они считали ответственным?

Ответ: 

Как я сказал раньше, очень трудно уточнить этот юридический вопрос. Я не знаю, что думали в Генеральном штабе в Токио. Даже после моего возвращения в Японию я не получил ни выговора, ни замечания со стороны начальника Генерального штаба или военного министра…

Вопрос: Насколько я вас понял, представитель японского Генерального штаба генерала Хомма приехал в Китай, потому что верховное главнокомандование было обеспокоено действиями войск в Нанкине?

Ответ: Да.

Вопрос: Где он получил такие сведения?

Ответ: Судя по тому, что я услышал впервые в Трибунале, я полагаю, что он узнал об этом из сообщения нашего Министерства иностранных дел…

Вопрос: А вы совершенно уверены, что сами не посылали сообщений в штаб в Токио?

Мацуи: В связи со зверствами?

Вопрос: Да.

Ответ: Нет. Возможно, я говорил об этом в Генеральном штабе после моего возвращения в Токио, но официального доклада никогда не посылал.

Заслушав показания Мацуи и множества очевидцев нанкинской резни, рассмотрев документальные доказательства, трибунал в своем приговоре дал четкую картину того, что произошло в этом многострадальном городе:

К моменту вступления японской армии в город утром 13 декабря 1937 года всякое сопротивление прекратилось. Японские солдаты бродили толпами по городу, совершали различного рода зверства. По словам одного очевидца, они, подобно варварской орде, осквернили этот город. <…> Многие солдаты были пьяны, они проходили по улицам, без разбору убивая китайцев: мужчин, женщин и детей, пока площади, улицы, переулки не были завалены трупами. Насиловали даже девочек-подростков и старух. Многих женщин, изнасиловав, убивали, а их тела обезображивали. После ограбления магазинов и складов японские солдаты часто поджигали их. Главный торговый квартал, а также другие кварталы торцовой части города были уничтожены пожаром. <…> Через несколько дней стало ясно, что эти убийства и поджоги проводились планомерно, они продолжались в течение шести недель. Примерно одна треть города была таким образом уничтожена.

Немецкое правительство было поставлено через представителя в Китае в известность «о зверствах и преступных акциях, совершенных не отдельными лицами, а целой армией, а именно японской». Эта армия была названа в том же докладе «дьявольской машиной». Сей любопытный документ был обнаружен союзниками в архивах германского МИДа и передан Международному военному трибуналу. Очевидно, его автор был дипломатом не гитлеровской школы. Пройдет три-четыре года, и вермахт покажет миру, что в варварстве и жестокости он ничем уступает своему восточному союзнику.

Кровавые события, подобные нанкинским, правда в меньших масштабах, происходили на всех обширных территориях Китая, захваченных японскими милитаристами, на протяжении долгих восьми лет, вплоть до окончания Второй мировой войны.

Вот, например, показания свидетеля Альберта Дюрранса, председателя американской торговой палаты в Ханькоу, о событиях в этом городе в октябре 1938 года.

«Я взошел на борт американского флагманского судна, стоявшего как раз у таможенной пристани, расположенной на берегу реки. Туда японцы и согнали несколько сот военнопленных китайцев.

Японские солдаты, которые стояли около сходней, время от времени входили в толпу военнопленных, выбирали трех или четырех из них и приказывали им выйти. <.. > Когда китайцы проходили мимо японских часовых, те направлялись за ними. Дойдя до края сходней, где была уже большая глубина, солдаты сталкивали китайцев в воду и стреляли, когда их головы показывались над водой. Мы наблюдали все это с мостика нашего судна довольно длительное время. <.. > Я помню, что на территории бывшей германской концессии я видел много трупов расстрелянных китайцев, одетых в национальные халаты…»