Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

«Как обычно, мне не о чем писать. Я в порядке. Кажется, я даже не простудился ни разу в течение всей зимы. У меня были проблемы с зубами, но это, конечно, очень незначительно. Теперь я их исправил».

Странность этого отрывка в том, что в таком письме появляются такие мелкие, но конкретные детали. И мне показалось, что сообщение о «незначительных проблемах с зубами» – это как раз пример «маленькой семейной шифровки».

Судя по содержанию письма (аккуратное упоминание о состоянии жены после её возвращения из эвакуации, о получении известия о письме к ней с фронта от брата Гейби) можно датировать это письмо поздней весной 1942 года. Но именно тогда, 16 апреля 1942 года, Жорж получил отсрочку от призыва в американскую армию![1011] И если принять, что «простуда» или «зубы» – это оговорённые с отцом шифровальные синонимы для неприятностей, связанных с военными обстоятельствами, то становится понятным появление «простудно-зубной» темы в письме именно к отцу.

Я рассмотрел только некоторые «веточки» и «побеги» энкавэдешных ветвей истории легализации Жоржа Коваля (Дельмара). Очевидно, что их гораздо больше. Ведь, кроме научно-технических, есть ещё и политические аспекты разведки. И они даже превалируют в работе чекистской разведки.

Вот, например, любимая в НКВД работа с прокоммунистическими организациями. Яркий след такой энкаведешной работы Дельмара демонстрирует такой эпизод, который мог оказаться (и в каких-то ветвях альтерверса оказался!) роковым для него.

Он относится к самому началу 1944 года. Именно тогда в досье ФБР поступил документ, свидетельствующий об участии Жоржа в деятельности «нелояльной» по отношению к США организации.

8 февраля 1944 года агент ФБР «Т-5», сообщил,[1012] что 28 января состоялось закрытое заседание ячейки организации «Американская молодёжь за демократию» (AYD, американский «комсомол» – молодёжное крыло компартии США) в «Нью-Йорк сити колледже» (CCNY), где в это время учился по армейской программе Жорж.

06.28.

Где-то здесь прошло тайное заседание американских комсомольцев в феврале 1944 года…[1013]

Хотя AYD была включена в состав «подрывных организаций» только в 1953 году (Указ Эйзенхауэра № 10450 от 27 апреля), ФБР постоянно следило за «молодыми коммунистами» и в 1944 году Жорж не мог этого не знать.

Заседание было посвящено организационным вопросам. На нем состоялось формирование комитетов, и в списке членов Комитета по привлечению новых членов (Recruitment Committee) был «некий Коваль».[1014]

«Некий» Коваль, конечно же, был Жоржем Ковалем. Других Ковалей в CCNY в то время не было, иначе проверка ФБР 1954 года, в ходе которой обнаружился рапорт агента «Т-5», обязательно указала бы их наличие и с ними были бы проведены отдельные «интервью».

Обнаружив этот факт в досье ФБР, я был поражён! Зачем Жорж ввязался в эти «комсомольские дела»? Это же самоубийственное действие – будучи на нелегальном положении привлекать к себе внимание ФБР вхождением в комсомольскую комиссию по привлечению в американский комсомол новых членов! Жорж был достаточно умён, чтобы понимать это. Значит, пришлось рисковать не по собственной инициативе, а по приказу Центра.

Но и в Центре, собирающем информацию об атомном проекте США, тоже работали профессионалы, безусловно понимавшие всю безрассудность такого шага.

Это видно по результатам анализа провала супругов Розенбергов.

Эти имена возникают в истории работы разведчика Коваля не случайно. Весьма вероятно, что Жорж, в связи с полученным заданием, мог работать с людьми из круга знакомых Розенбергов, поскольку несколькими годами ранее в этой комсомольской организации состояли и супруги Розенберги.

«Будущие супруги познакомились в «Лиге молодых коммунистов»… Летом 1939 года, когда Юлиус закончил нью-йоркский Сити-колледж по специальности инженер-электрик, они поженились».[1015]

И, вполне вероятно, Юлиус поддерживал контакты с кем-то из своих друзей в CCNY.

«Юлиус еще со своих студенческих лет в City College Нью-Йорка отличался контактной натурой, активно занимался общественной деятельностью… Общался с сокурсниками и друзьями-единомышленниками, вступившими, как и он, в компартию (в партячейку 16 B) в конце 30-х г.г.»[1016]

Знал ли об этом сам Жорж, неизвестно. Но, думается, следя по газетам за ходом «дела Розенбергов» в 1950–1953 годах, не мог не вспоминать свою комсомольскую работу в CCNY.