Вячеслав Иванов

На рубеже XIX – ХХ веков католическая церковь начала оживать, выходя из многолетнего закостенения. Она становилась все более открытой и свободной, стремясь следовать духу Евангелия. Особенно ярко это обновление дало о себе знать в папе Бенедикте XV. Восхищенный его посланием в августе 1914 года, в котором он призывал к немедленному прекращению войны и объявлял о нейтралитете Святого престола, в стихотворении «Encyclicá», не случайно названном так же, как и тютчевское, Мандельштам писал:

Есть обитаемая духом

Свобода – избранных удел.Орлиным зреньем, дивным слухом

Священник римский уцелел[453].

Сравнивая стихи двух русских поэтов с одноименным названием, можно было убедиться, какие за полвека произошли изменения в католической церкви. Теперь Римский престол занимал папа Пий XI, человек широко и свободно мыслящий. Но у большинства католического духовенства поворот в сознании совершался очень медленно. Дух прежней ортодоксии был еще силен.

В письме Диме, желавшему, подобно отцу, присоединиться к католической церкви, Вяч. Иванов открыто и глубоко говорил с пятнадцатилетним юношей о всех сложностях, связанных с этим шагом, предоставляя делать окончательный выбор ему самому: «Милый Дима! Среди католиков и именно среди католического духовенства (как ни обучают его за последнее время тому, что такое православие) существует до сих пор много ложных мнений о православном Востоке – не меньше, чем у нас о католичестве. Поэтому не очень-то верь всему, что слышишь от не-русских (в сутанах или без сутан) о русской Церкви. За правильность того, что я изложу… – я ручаюсь, и сам Папа Пий XI не скажет, что я говорю неправду… Когда католических священников русские обвиняют в том, что они обращают в католичество малолетних православных… – они оправдываются и извиняются, чем доказывают, что делать это им не велено»[454]. Далее в письме Вяч. Иванов вкратце излагал Диме историю трагического разрыва между Западной и Восточной Церковью: «Римский епископ есть истинно преемник власти апостола Петра и, как Петр был главою Церкви, так и он остается главою Церкви. Греческий Восток признавал власть римского первосвященника целых тысячу лет. За это время было семь Вселенских Соборов, постановление которых составляло основу православия, жили и учили великие святители и учители Восточной Церкви, мнения которых имеют для православия (как и для Запада) величайший авторитет: и как соборы, так и святые учители Востока признавали без всякого колебания не только преимущественную честь, но и преимущественную власть преемника Петрова. Россия приняла христианство от греков, когда еще греческая Церковь составляла единство с римскою. Уже существовавшая разница в обрядах нимало не нарушала этого единства и не препятствовала признанию папы римского главою Церкви. Но издавна было много вражды у греков против Рима и политических распрь, и попыток расколоть Церковь, все восточные святые были, конечно, против этого духа “схизмы”, т. е. раскола. Только в 1054 году греки окончательно взбунтовались и отделились от Рима»[455]

.

Говорил Вяч. Иванов и о пути Русской Церкви после раскола 1054 года: «Русских всему научили греки и они вооружили наших предков против Рима. Впрочем, русские мало об этом думали, потому что Россия вскоре вследствие исторических причин… совсем отделилась от Европы и не имела никакого понятия о том, что делалось на Западе. Россия никогда не была отлучена Римом от Церкви. Она просто замкнулась в себе и находилась в фактическом отделении»[456].

Но ни на секунду не ставил Вяч. Иванов под сомнение той полноты благодати, которая, вопреки разделению, действовала в Русской Православной Церкви: «Если бы благодать Божия не действовала в православии на души людей, чуждых лично всякого схизматизма… несмотря на национальное схизматическое отделение от вселенского единства, православная Россия не имела бы своих великих святых: а кто не чтит и не любит, например, преподобного Сергия Радонежского и преподобного Серафима Саровского, тот русский не достоин именоваться христианином, – все равно, будь он православный или католик. Ибо явление Божией Матери Серафиму, как и св. Сергию – такая же “Нечаянная Радость” и подарок человечеству, как и Ее явление в Лурде. Радостный Серафим, учивший о Духе Святом, был “старец” в Сарове, современник Пушкина. И если названные святые не записаны до сих пор в католические святцы, это потому только, что разделение Церквей делает невозможным обычного порядка канонизации»[457].