Вильгельм I Завоеватель. Гибель королевства англо-саксов

«В действительности нужно полагать, что в разгаре рыцарского сражения вообще не могло быть руководства. Даже современные войска во время сражения не находятся во власти полководца; отправившему в бой свои последние резервы генералу ничего другого не остается, как самому взять ружье и сражаться вместе с ними. Еще больше, чем к дисциплинированным армиям, относится это к рыцарским войскам, где с самого начала сражения ими руководит только инстинкт самих масс».

Один из конных отрядов состоял из нормандских баронов и рыцарей: он находился под личным командованием самого герцога Вильгельма. То была личная дружина правителя Нормандии, состоявшая из бывалых конных воинов, повоевавших в Мэне и Бретани, других областях Французского королевства.

Есть суждения, что армия вторжения построилась несколько иначе. Конное рыцарское воинство было устроено в три боевые линии. Впереди них и на флангах встала пехота и лучники. Но это только один из вариантов расстановки сил нормандцев, поскольку и она для истории достаточно спорна.

Как свидетельствуют многие хронисты, в том числе Вильгельм из Пуатье и Генрих Хантингдон, предводители двух армий постарались пламенными речами поднять дух своих воинов уже перед самым началом битвы. Королевский брат Гирт произнес перед строем англосаксов на вершине холма очень воинственную речь, не выбирая выражений.

Вне всякого сомнения, и вечером перед Гастингским сражением, и утром того исторического дня герцог Вильгельм не жалел ни времени, ни красноречия для поднятия боевого духа тех, кто готов был умереть за корону Англии. Разумеется, такие обращения венценосного полководца, который обладал хриплым голосом, могли услышать только те люди, что окружали оратора. О какой-то бодрящей, слышимой речи перед строем не в тысячу, а даже в несколько сот человек и говорить не приходилось.

Однако по прошествии времени хронистами и писателями в уста Вильгельма Завоевателя перед битвой вкладывались пышные, многословные речи. Они ясно выражали его настроение, поскольку писались на бумаге гусиным пером людьми осведомленными, да еще и многим обязанными правителю Нормандии, ставшему английским монархом.

Обычно такие изложения речи герцога перед началом битвы у Гастингса напоминают литературные клише с подобных творений античных авторов, в которых излагались речи римских императоров и полководцев, перефразированные в эпоху Средневековья. От этого, к примеру, далеко не ушел Ги Амьенский. Краткую речь Вильгельма Нормандского перед рыцарскими отрядами он изложил в таких словах:

«Рыцарствующие воины, что родом из благородной Франции, прославленной, избранной и охраняемой Господом, слава о победах которых разошлась по всем четырем сторонам света!

И вы, мужи Бретани, чье благородство не скрыть доспехами и которые не могут отступить, разве что сама земля, обрушившись, увлечет вас за собой! Люди Мэна, известные своей силой, слава о которой – в ваших ратных подвигах! Мужи Калабрии, Апулии, Сицилии, чьи лица сияют! Нормандцы, привыкшие совершать подвиги!..»

Речь герцога выглядела перед битвой, что называется, «практичной». Он еще раз напомнил своим рыцарям и простым воинам, что путь назад, в Нормандию, им врагом отрезан, что надо драться отважно, помня о собственной славе, которую эта битва можно достойно украсить. И что эта страна со всеми ее богатствами достанется им по праву победителей…

Больших разногласий у исследователей относительно начала по времени Гастингского сражения нет. Рассвет 14 октября 1066 года наступил около половины шестого утра. Нормандский временный лагерь севернее портового городка, несомненно, проснулся несколько раньше. Так что герцогская армия вполне могла выступить в путь часов в шесть утра: сборы готовых к битве рыцарей и пеших воинов долгими не были.

Перед выходом из лагеря в нормандских войсках отслужили торжественную по такому случаю мессу. При герцоге находились два епископа – брат Одо из Байё и Жоффруа из Кутанса, имелось какое-то немалое число капелланов, рядовых священников и монахов.

Во главе выступивших из лагеря войск ехал сам герцог Нормандский, облаченный в богатые рыцарские доспехи. Считается, что на шею себе он повесил самый «надежный» талисман – частицу святых мощей, над которыми в Байё приносил клятву Гарольд Саксонец. Таким жестом Вильгельм напоминал своим воинам, что им пришло время сразиться с клятвопреступником, заручившись поддержкой свыше для наказания «безбожника», отлученного папой римским от церкви.

Известно, что вперед по дороге герцог выслал на разведку рыцаря по имени Виталий, вассала Феканского монастыря. Разумеется, он отправился вперед не один, а в сопровождении конных оруженосцев и нескольких вооруженных слуг. Рыцарь Виталий первым увидел войско англосаксов на вершине холма Сенлок. Колонна армии вторжения, растянувшаяся по дороге километра на четыре, вышла к подножию холма беспрепятственно.