Виртуальный детектив

По интонации и типичному построению фразы было ясно, что по смыслу продолжение её могло быть таким: напились, перепились, упились, нажрались и так далее.

Не вдаваясь в углубление деталей, я твёрдо и категорично заявил:

– Экипаж выполнил поставленную задачу, предотвратив подачу обводнённого масла на десантный корабль. После чего вручил ему акт об обводнении масла и рапорт командира ЭМЧ корабля и оперативного дежурного. Затем убеждённо добавил: Последнее является причиной подлого обвинения экипажа в пьянстве.

Как будто ничего не слыша, не читая, бросив в стол поданные мной бумаги, он продолжал тихим и в то же время злым и жестким голосом:

– Да, я понимаю, конец рабочего дня, а вам ещё добавилось работы, расслабились и выпили по чуть-чуть (!), а потом не заметили, как упились. Вас видели, как вы пьяные ходили по палубе и пили водку с горла и стаканами. – И, не давая мне возможности вставить хоть слово, закончил: – Вы и сейчас ещё не отошли, – а затем, чуть помедлив, добавил презрительно и спокойно: – Вы все будете уволены. В понедельник к 8.00 быть здесь всему экипажу.

Ещё не поняв и не веря, что это конец аудиенции, я глупо спросил:

– Это всё?

– Идите! – сказал он, вставая, кивнув подбородком на дверь.

Ответ был и убедительный, и показательный.

Мы вышли, как под дудку крысолова, смиренно и безропотно. Наверное, так с ринга уходит боксёр после нокаута, ничего не видя, не слыша и не соображая.

Всё, о чём я думал накануне вечером, ночью и утром, стало сбываться с катастрофической быстротой в ещё более уродливой форме. Тяжесть обвинения в пьянстве была настолько велика, что не всякий спасательный круг теперь нам может помочь. А то, что самим из этой грязи не выкарабкаться, сомнений не стало.

Получалось, как в 37-м году, когда министр юстиции сказал, что главное – это обвинить! А обвиняемый пусть сам доказывает, что он не виноват. Циничней не придумаешь!

Но сейчас 99-й год. Уже десять лет демократии!

Впредь рассчитывать на объективность и справедливость «отца-командира» бесполезно. Пожалуй, он не врио, а сио – случайно исполняющий обязанности, как зло шутят на флоте о таких заместителях.

Выйдя на улицу, мы остановились, постояли молча. После всего услышанного ничего нужного на ум не приходило и мы, не найдя никакого объяснения самодурскому решению, объявленному нам, разошлись, чувствуя себя незаслуженно униженными и оскорблёнными.

Состояние было паршивое, но не более того. Ни паники, ни растерянности не было. Я понял: противник (уже можно называть без кавычек), объединив все свои силы, нанёс первый удар, как ему кажется, мощный и деморализующий, и, уверенный в его эффективности, не заметил, что сделал это безграмотно и без учёта того, что для такого решения существует определённая процедура, предусмотренная Кодексом законов о труде, коллективным договором и уставом профсоюза.

Впрочем, на какой-то период его власти будет достаточно, чтобы подписать приказ об увольнении, опять же – не более того: без соблюдения административного порядка он не будет иметь юридической силы.

Только вот судиться с Черноморским флотом я и, думаю, другие не будут – на строгость отца и матери дети не жалуются, а для нас флот не один десяток лет был самым родным и близким родителем. Так это или не так, время покажет.

Я пошёл по направлению к центру города, стараясь собраться с мыслями и уже по-новому посмотреть, продумать наше положение.

Ещё не было девяти, а утро уже было в самом разгаре. Щедро палило солнце, и отдыхающие спешили занять свои места на пляжах, посетить Панораму, Диораму, Херсонес или записаться на другие экскурсии. Они были серьёзны и целеустремленны, не так-то просто с началом курортного сезона попасть в троллейбус или «топик», везде столпотворение и очереди.

Больше увидеть, сфотографироваться или снять на видеокамеру могли только самые упорные и настойчивые туристы, и полноценный отдых им давался в борьбе или конкуренции, хотя исторических и памятных мест в Севастополе и его окрестностях, как ни в одном другом городе – на всех хватило бы без толчеи.

Что делать, бороться – это национальная черта нашего характера и историческая традиция севастопольцев! Предки наши в нескончаемых войнах боролись за Крым, отстаивали Севастополь и в первую, и во вторую обороны города. Затем боролись за возрождение города и флота. И эта улица названа именем Николая Музыки, одного из строителей, которые восстановили центр Севастополя в таком великолепном ансамбле улиц, домов, площадей. И если кто вынужден был продавать квартиру из этих домов (жизнь такая!), в объявлении он ласково называл её «сталинкой» – и всё ясно! Она не в пример «хрущёвкам» была высока, просторна и уютна, тем более в тех пятидесятых годах, через пять–десять лет после войны.

Коробки «хрущёвок» и «брежневок» вместе с микрорайонами появились гораздо позже. И потом боролись вместе со всеми и за качество, и с алкоголем, и за рынок, и за демократию, попутно за электричество, газ, воду и ещё чёрт знает за что. Но в последние годы – за выживание.