Витязь на распутье

Убедившись, что внимает она моим речам с явным благоволением, я попросил ее примерить наряды и украшения, ибо хотел бы поворотить время вспять и увидеть ту чудную красавицу и первую прелестницу строгой Риги, которая двадцать лет назад производила фурор и приводила в смятение галантных кавалеров и…

Вот тут она все-таки стала отнекиваться. Правда, исключительно из приличия. Мол, грех и вообще. Пришлось напомнить, что ей в монастыре все равно приходится подолгу молиться, так лучше когда есть за что. К тому же мне довелось слыхать от самих священнослужителей достаточно высокого ранга поговорку: «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься».

Разумеется, согласие я получил, хотя и с многочисленными оговорками. Мол, только на краткий миг, а затем она сразу их скинет, да чтоб сей сундук мои холопы немедля после этого унесли, и чтоб…

Я только успевал кивать, а выслушав ее, покорно удалился в холодные сени, заняв наблюдательный пост и не пропуская к инокине ее прислужниц.

Облачалась она долго. Драгоценности примеряла еще дольше. С косметикой тоже возилась дай боже. Я уже изрядно подмерз, стоя в этих сенях, как она меня позвала. Но стоило мне войти, как я понял, что все это долгое время она потратила не зря. Конечно, кое-что ею подзабылось. Все-таки семнадцать лет в келье, и все эти годы носить только рясу – не шутка. Однако женщина остается женщиной и такие

воспоминания держит в сердце до последнего. Словом, если кратко, передо мной предстал совсем иной человек.

Честное слово, охнул я совершенно искренне – уж очень резкими были эти перемены. Какая там Марфа – именно Мария. И полнота ее вовсе не портила, скорее уж напротив – придавала ее осанке что-то величественное. Да что осанка, когда у нее даже выражение лица и то изменилось – проступило что-то и впрямь королевское.

В себя от столь дивного преображения я пришел только спустя несколько секунд и, спохватившись, принялся вновь хвалить ее, но на сей раз очередная порция комплиментов и впрямь была почти искренней.

Где ж ты, фантазия скудная,Где ж ты, словарный запас!Милая, нежная, чудная!..

Ах, не влюбиться бы в вас![109]

– Корону забыли, ваше величество, – напомнил я, метнувшись к сундуку и извлекая оттуда подарок Дмитрия.

– Ну уж енто и вовсе… – колеблясь, протянула она, но сразу же решительно махнула рукой. – А-а, чего уж там. Грешить так грешить. – И она слегка склонила голову, подставляя под драгоценный убор, который я держал в руках.

– А ведь я был прав! – твердо заверил я ее. – Внимательно посмотрите на себя в зеркало и скажите, кого вы там увидели? Если вы считаете, что этой даме, – и я склонился перед нею в почтительном поклоне, – больше тридцати трех лет, то простите, но при всем уважении к вашему величеству я не соглашусь и буду с пеной у рта отстаивать свое мнение, доказывая обратное.

Она пристально посмотрела мне в глаза и удивленно произнесла:

– Странно. В тот раз по глазам видала, что прибрехиваешь с моими летами, а тут вроде как и впрямь от души сказываешь. Странно, – повторила Мария и с видимым сожалением заметила: – Ну ладно, ступай отсель – я разволакиваться стану. Довольно уж греховодничать.

– Дозвольте лишь одну-единственную просьбу, – вновь отвесил я ей низкий поклон.

– Чего еще? – рассеянно осведомилась Мария, продолжая жадно глядеться в зеркало, словно пытаясь запомнить себя такой, какой она сейчас выглядела, на всю свою оставшуюся жизнь.

– Не сочтите за дерзость, но не могли бы переодеться позже? Остаток вечера перед завтрашним отъездом мне бы хотелось провести, общаясь не с инокиней Марфой, но с королевой Ливонии Марией Владимировной.

– А ежели кто зайдет?

Оп-па! Получается, что сама ты не против, только боишься огласки. Ну что ж, кажется, еще шаг мною сделан. И вообще, сдается, я пока что весьма неплохо справляюсь с ролью змия-искусителя.

– У крыльца избы двое моих молодцев, и уж поверьте мне, что дело они свое знают на совесть, – заверил я ее.

В ответ последовал благосклонный кивок, по величию тоже вполне подходящий для королевы, так что больше мне в этот вечер мерзнуть в холодных сенях не пришлось.

И вновь потекли воспоминания. Удивительно, но она до сих пор хорошо помнила расположение комнат в Рижском замке, и более того – даже называла имена и должности кавалеров, которые пытались за нею ухлестывать. Все мне не запомнились, да оно и ни к чему, но подканцлера Великого княжества Литовского Льва Сапегу, приезжавшего с молодым братом Яном Сапегой, а также трокского каштеляна Николая Радзивилла[110], так занимательно рассказывавшего вдове-королеве о своем путешествии на Восток, в ходе которого успел побывать и в Палестине, и в Сирии, и в Египте, и на Кипре, я записал себе на подкорку.

Авось пригодится.