Витязь на распутье

Относительно воевод пришлось соврать, что пока не решил, кого выбрать. Не говорить же ей, что собрался на войну всего с одним полком. Что же до всего остального… Тут я лишь немного слукавил. Дескать, Дмитрий ни в чем меня не ограничил, дав столько, сколько мне требуется для взятия Колывани и прочих городов, включая не только людей, но и артиллерию.

Правда, сразу уточнил, что штурм Риги мною не планируется, поскольку за одну зиму овладеть всей Ливонией все равно не получится, посему лучше на этот град и не замахиваться. И вообще, трезвомыслящий полководец должен ставить перед собой реальные задачи, которые действительно ему по силам, чтобы не надорваться от неподъемного груза.

– Уж больно ты молод для воеводы, – недоверчиво покачала она головой. – Если б я о тебе кой-что не слыхала, непременно бы усомнилась. Токмо ты не больно тут ершись, потому как у них там тоже справные вои. Помнится, ухаживал за мной виленский воевода Миколай. Тоже из Радзивиллов. И прозвище у него знатное – Перун…

Вначале я слушал невнимательно. Ну какая мне разница, кто там за нею ухлестывал, пускай даже с самыми серьезными намерениями. Но когда речь зашла о том, что этот Николай – наихрабрейший воевода, который еще при Иване Грозном, всего с четырьмя тысячами конницы совершил дерзкий рейд на Русь, пройдя через Витебск, Ржев, Старицу, Торопец и Старую Руссу у озера Ильмень, неоднократно громя по пути русские войска, я насторожился и ловил каждое слово.

– Вот я и сказываю, что одно дело – ляхов на Москве гонять, а совсем иное – в чистом поле с ними ратиться, – подытожила она.

– Чистого поля не будет, государыня, – твердо ответил я. – Мой девиз: «Неожиданность, натиск и быстрота».

– Ишь ты, какой спорый, – фыркнула она, пропустив мимо ушей мое «неправильное» обращение. – Скоро токмо сказка сказывается, милок. Хотя князь ты и впрямь лихой. Да и наскок тебе… удается, – протянула она чуть охрипшим голосом. – Эвон яко на меня налетел – даже опомниться не успела, как ты уж и венец на меня напялил, и словес стока срамных да лукавых наговорил, отмаливать теперь да отмаливать. Сам-то, поди, в душе ухмыляешься над бабой старой, а языком так и облизываешь, ровно и впрямь истину речешь.

– Не лукавил, но что видел, то и говорил, – горячо возразил я.

– А чего видал-то? Старуху в рясе?

– Ряса действительно никого не красит, хотя ты, государыня, и в ней выглядишь в самом расцвете женской красоты. А уж когда я вчера увидел тебя в наряде королевы, то тут и вовсе нет слов.

– Ну вот чего… – Она прикусила губу, о чем-то напряженно размышляя. – Тут сразу так всего не обмыслить, уж больно оно страховито. А вот к вечеру, как сумерки наступят, загляни. Я к тому времени и грамотку государю отпишу. Да не забудь своих стрельцов захватить, чтоб на часах встали, а то как бы кто не подкрался да не подслушал. Придешь ли? – И она впилась в меня взглядом.

Странный вопрос.

– Приду, – уверил я ее.

– Ну-ну, – кивнула она и, по-прежнему не отрывая от меня глаз, глухо молвила: – Ждать буду.

Однако когда я пришел, на традиционную фразу: «Господи Исусе Христе, помилуй нас», – ответа так и не услышал. Уснула? Или отлучилась? Пришлось повторить. И опять тишина. Только на третий раз раздался хрипловатый голос старицы:

– Аминь. – Облегченно вздохнув, я уверенно толкнул тяжелую дубовую дверь, шагнул внутрь и остолбенел.

Как оказалось, встречала меня не инокиня Марфа – передо мной вновь стояла Мария Владимировна во всем великолепии королевского облачения. Вот только стояла она как-то странно, вполоборота, и поворачиваться явно не спешила. Вместо этого указала рукой на дверь:

– Прикрой поплотней на засов, чтоб… не сквозило.

Я нахмурился, насторожившись. Что-то было не так в самом убранстве кельи. Все как обычно, но что-то изменилось. Да и просьба ее… Раньше она такого не требовала, тем более что два моих молодца застыли у ее крыльца и не пропустят ни единой души, даже если перед ними предстанет сама настоятельница.

«Уж не хочет ли и она предложить мне вступить в заговор против Дмитрия? Вот будет весело», – промелькнуло у меня в голове, пока я задвигал в паз здоровенный засов.

– Знобко мне штой-то, – зябко передернула она плечами и лишь после этого медленно повернула ко мне свое лицо.

Ах вон оно в чем дело. Ну да, будущая королева и впрямь явно простыла – вон как лицо раскраснелось, хоть свечу зажигай. Да и голос совсем охрипший. Ох как же оно не вовремя.

– А вон и грамотка для государя лежит, – кивнула она в сторону своей постели, где на красном атласном одеяле сиротливо белел тонкой палочкой долгожданный свиток.

А вот это уже замечательно. К тому же, судя по ее наряду, кажется, понятно, что она написала. Однако для приличия все равно надо спросить, и я, взяв грамотку, повернулся, но вопрос задать не получилось – хозяйка кельи стояла уже подле меня и спросила первой:

– Не ожидал, что я в таковском одеянии пред тобой предстану?

– Для меня это весьма приятный сюрприз, – уклончиво прокомментировал я.