Витязь. Владимир Храбрый

После темницы он стал жить вольно, правда, под неусыпным надзором дружинников Волынца. Вот тогда-то он и услышал про обиду Ефима Дубка на князя Владимира… Ходили слухи, что рыжеволосый каменотес прислан из Перми попом Стефаном и что он якобы знает тайну Золотой Бабы, поэтому его и посадили до поры до времени на цепь в одном загородном монастыре, а товарищей его, которые клали в кремлевской стене потайной ход, умертвили… Но ночью будто явился к рыжеволосому сам Пам-сотник, пастырь камской чуди, великий язычник, которому он клал погосты и вырезал из дерев и белого камня идолов, сорвал с каменотеса железные цепи, опутал ими монашеского стража, посадил рыжеволосого на медведя, а сам, взмахнув руками, улетел в свой Княж-Погост.

Карахан усмехался: «Это вы, русские, верите в чудеса, а чудес не бывает, хоть об этом толкуют и наши шаманы. Человек должен надеяться только на себя. Как, к примеру, Мамай. Сколько тайно он умертвил чингизидов, а живет и здравствует, и, несмотря на его великие злодеяния, пока ни один волос не упал с его головы… Значит, силен и умен и этот рыжеволосый, если сумел убежатьиз монастыря». Тогда и родилась у Карахана мысль о побеге, тем более что он уже давно усыпил бдительность стражников своей кротостью и послушанием.

Побег мурзе удался. Он примкнул к ордынскому вертепу. Но каково же было его удивление, когда он увидел здесь рыжего каменотеса верхом на медведе. Поначалу даже подумал: «Действительно, чудеса… Уж не посадил ли на самом деле крылатый Пам-сотник каменотеса на дикого зверя?!» Но посмеялся над своими мыслями, когда узнал от Ефима Дубка, как он оказался в сотне Булата. Поделился Карахан и своими мытарствами: он ведь тоже такой же изгнанник, по духу они - сотоварищи, гонение на них шло от сильных мира сего… Так Карахан и Дубок сблизились - мурзе казалось, что тайна Золотой Бабы уже им разгадана и что с помощью Дубка он найдет к ней дорогу…

Но тут случилось непредвиденное…

Из скопинских лесов, где здорово поколотили ордынских кметов стражники Рясско-Рановской засеки, Булат решил увести свой вертеп на север. Ватажники горели нетерпением выместить на ком-нибудь свою злобу. Купеческие или боярские обозы на пути не попадались, а тут вдруг из-за дубового леса представилось во всей красе сельцо, стоящее на берегу небольшой речки, с церквушкой на взгорке. С колокольни раздавался во всю ширь переливчатый звон. К церкви спешили женщины и дети, празднично одетые. По глазам своих приближенных Булат понял - сейчас что-то свершится. Не успел он ничего предпринять, как услышал отчаянный визг и грохот бубна. А потом этот бубен отлетел в сторону, и вот уже в руке Каракеша выхваченный нож. С криком «урр-а-ах!» главный шаман увлек за собой конную лаву ватажников. Медведь рыжеволосого заревел, тоже сорвался с места и, не разбирая дороги, бросился за лошадьми, напрасно бил его кулаком по голове между ушами Ефим, чтобы остановился…

Ордынцы учинили страшный погром: многие дома сожгли, всех мужчин, кои находились в селе, перебили, покидав их трупы в огонь. У старосты изнасиловали невестку, распороли живот и отрезали груди, а её двухлетнего сына шаман Каракеш заколол и, припав к его еще не остывшему тельцу, стал жадно пить кровь. Так, с красными от крови губами, с блуждающим взглядом желтых тигриных глаз он и предстал перед Булатом, Караханом и Дубком.

- Отомщены! - шаман, подняв с земли бубен, ударил в него и закружился в диком танце.

Ночью Дубок не спал. Ему мерещился зарезанный младенец, из которого Каракеш сосал кровь… Вурдалак! А потом Ефиму вспомнилась Прощена, дочь Булата, которая бросилась в овраг, предпочтя смерть позору и издевательствам отца.

Тут мысли Дубка уцепились за Золотую Бабу, и он облегченно вздохнул: «Придумал…» Он полез за пазуху и вытащил оттуда золотую пластинку с изображением женского округлого живота.

«Отдам её Булату… Золотая баба ослепит и его и Каракеша своим богатством… Пусть о пластине узнает и Карахан… Он давно подбивал меня к разговору о чудо-Бабе… Тоже жаден. Пусть между собой делят потом богатство, если только найдут его. Они всенепременно должны погибнуть в непроходимых чащобах вместе со своими живодерами… А пластина послужит им пропуском к смерти… Только так я смогу извести извергов… Может, этим искуплю свой грех. Сам подамся на юг и там где-нибудь найду монастырь и приму схиму…»

Наутро Ефим отдал пластинку Булату в присутствии Карахана и сказал:

- Булат и Карахан, если пайцза великих завоевателей Чингисхана и Батыя служила пропуском в их владения и охранной грамотой, то эта пластинка будет указателем дороги к Паму. Любой из пермяков проводит вас к седому волхву, жрецу Золотого чуда. А охранной грамотой на пути станет для вас меч и смелость.

Потом Ефим сел на своего медведя и отъехал из вертепа в сторону Рясского поля…