Виткевич. Бунтарь. Солдат империи

Англичане почти неприкрыто поддерживали сопротивление российскому вторжению в этом регионе. В ноябре 1836 года случился скандальный инцидент со шхуной «Виксен», на которой английский агент и разведчик Джеймс Белл перевозил оружие и порох для черкесов. У черноморского побережья его корабль перехватил русский бриг, что стало причиной громкого политического и дипломатического конфликта между двумя государствами. Белла освободили, но он не оценил должным образом такое проявление доброй воли с российской стороны, не угомонился и весной вновь отплыл на Кавказ с грузом оружия, о чем российское правительство было проинформировано через свою разведку.

В АВПРИ сохранилась служебная записка одного из российских чиновников, адресованная высокому начальству (возможно, представителю руководства Министерства иностранных дел), свидетельствующая о реакции правящих кругов государства на действия Белла. «Сейчас получил я секретное известие из Одессы будто бы известный англичанин Белл, взятый на корабле «Виксен», пробрался в Закавказские горы к враждебным нам племенам, что будто бы зимою из Требизонда[249]

доставлены тем племенам военные снаряды и пушки. Все сие долгом поставляю довести до сведения Вашего Высокопревосходительства. Если бог благословит распоряжения ваши и удастся схватить этого злобного англичанина-банкрота, который мечется как чума из угла в угол, то честь и слава большая. 29 мая 1837, С. Петербург»[250].

Усилиями англичан, в которые Белл внес немалый вклад, вскоре все черноморское побережье Кавказа было охвачено восстанием. Российские власти назначили награду в три тысячи рублей серебром за голову негодяя, но вторично схватить его не удалось. Лишнее доказательство тому, что все надо делать вовремя. Британские же правительство и парламент раскрутили мощную пропагандистскую кампанию, настраивая против Петербурга европейское общественное мнение, так что двусторонние отношения оказались на грани разрыва, и вооруженная конфронтация стала казаться вполне реальной.

В июне 1837 года Павел Гаврилович Дивов, сенатор, занимавший важные посты в Министерстве иностранных дел (неоднократно во время отлучек министра оставался Управляющим МИД), записал в дневнике свои впечатления от посещения Кронштадта: «…Я был изумлен огромному количеству орудий, поставленных на валах и в укреплениях. По-видимому, у нас серьезно ожидают нападения со стороны Англии»[251].

Многих тогда посещало предчувствие войны.

Николай I и российские министры не желали подобного исхода, однако Великобритания столь рьяно и нагло ущемляла российские интересы, что какие-то контрмеры представлялись совершенно необходимыми. Инциденты с участием Белла настроили Петербург на воинственный лад, породив желание хорошенько проучить англичан. Николай I доверительно говорил новому послу в Персии Дюгамелю незадолго до его отъезда (предположительно эта встреча состоялась в конце 1837 или начале 1838 года), что «англичане, – надо в этом сознаться, – дурно себя вели в последнее время». При этом имелись в виду не только эскапады Белла, но и намерение Лондона, вопреки имевшимся договорным обязательствам, «завести консулов в портах Каспийского моря». По определению царя, за этим стояло исключительно желание «интриговать», ведь никаких торговых интересов на Каспии, по его мнению, у англичан не было[252].

Сколько можно было терпеть! Гордецы-бриты заслуживали того, чтобы «прищемить им хвост» в самом чувствительном для них месте. Если для русских таким местом был Кавказ, то для англичан, конечно же, Индия, жемчужина короны! О ее безопасности в Лондоне регулярно беспокоились, подозревая Россию в коварных замыслах.

Выше уже говорилось, что ни о каком военном вторжении в Индию Россия не помышляла, но была не прочь «пощипать британцам перышки» по периметру их владений и для этого союзническое взаимодействие с такими странами, как Персия и Афганистан, могло стать незаменимым подспорьем. «Действовать на Индию Россия может только тогда, – заключал М. Н. Муравьев, – когда она будет уверена в содействии ей Персии и Афганистана. Без сего содействия и помышлять о потрясении владычества англичан в Индии невозможно: ибо тогда для прохода в Индию придется воевать с разнородными племенами в Персии и в Афганистане и оставлять везде гарнизоны для прикрытия тыла армии. Посему прежде всяких наступательных действий, но в одно время однакож с приготовлениями к походу, необходимо упрочить дипломатическими переговорами положение свое в Персии и Афганистане. От удачи сих действий будет зависеть принятие дальнейших наступательных мер»[253].