Византийские очерки. Труды российских ученых к XXIV Международному Конгрессу византинистов

Персы, намного превосходя численностью противников, одержали победу в бою, и город был взят штурмом на восьмидесятый день осады. Началось страшное избиение жителей Амиды, продолжавшееся до тех пор, пока к въезжавшему в город Каваду не подошел один из амидян, старец-священник, и не сказал, что не царское это дело – избивать захваченных в плен. Кавад, все еще охваченный гневом, ответил ему: «А почему вы решили воевать со мной?» Тот, подхватив его слова, сказал: «Бог пожелал (ήθελε) передать тебе Амиду не по нашему решению, а за твою доблесть (αρετή)». Каваду очень понравились эти слова, и он запретил впредь кого-либо убивать, но велел персам грабить богатства, а оставшихся в живых обращать в рабство, приказав отобрать лично для него всех знатных[258].

Из речи к воинам Велисария и Ермогена:

«Что персы отнюдь не непобедимы, что они не бессмертны, в этом вы уже убедились на основании только что случившегося сражения. Никто не станет возражать, что вы, превосходя их храбростью и телесной силой, уступаете им только в том, что не так, как они, послушны своим военачальникам. Но исправиться в этом никому из вас не составит труда. Никакими стараниями невозможно отвратить препятствия судьбы (τής τύχης έναντιώματα), но рассудок (γνώμη) легко может стать для человека врачевателем его собственных пороков. Итак, если вы охотно будете слушаться приказаний (ώστε ήν των παραγγελλομένων κατακούειν ή βουλομένοις ύμιν), сразу же получите перевес в войне… Проявив мужество (άνδρες αγαθοί γενόμενοι) в этой битве (κινδύνφ), вы не только победите персов, но накажете их за безумие, чтобы они уже никогда больше не пошли войной на римскую землю»[259].

О подвиге римского офицера в битве с варварами:

В это время фракиец Флорентий, начальник набранной по призыву конницы (καταλόγου ιππικού), устремился в середину врагов, схватил полководческое знамя, пригнул его как можно ниже к земле и стал отъезжать назад. Он был настигнут и пал, изрубленный на куски, но оказался главным виновником (αίτιώτατος) победы римлян[260].

Из речи Велисария к армии:

«В данном случае победу даровали нам судьба (τύχη) и страх, наведенный нами на неприятелей (τό κατά των εναντίων δέος). Но разве не лучше пользоваться имеющимися благами, чем искать их, когда они пройдут?»[261]

Из речи шаханшаха Хосрова I к антиохийцам:

«Бог внезапным решением дал нам эту победу (τού θεού αύτοσχεδιάσαντος ήμιν τήν νίκην)»[262].

Обращение Велисария к войску после наказания за самоуправство нескольких союзных массагетов:

«Только те, кому неизвестны превратности судьбы (τύχας) в таких боях, могут думать, что исход войны находится в их руках (εν ταις χερσί). Вы же, которые не раз одерживали победы над врагами, нисколько не уступавшими вам в силе и по природе весьма храбрыми, вы, которые часто подвергались испытаниям в столкновениях с противниками, вы, думаю, прекрасно знаете, что сражаются всегда с обеих сторон люди, а судит (βραβεύει) Бог, как Ему заблагорассудится, и дает перевес в войне. А если так, то крепость тела, упражнение в обращении с оружием и другие меры военной подготовки надо считать значительно менее важными, чем справедливость и совершение угодного Богу (τού δικαίου καί των εις θεόν έκόντων ποιεισθαι)… Мужество не побеждает, если не стоит в одном строю с правдой (τό γάρ άνδρειον ούκ αν νικώη μή μετά τού δικαίου ταττόμενον)»[263].

Из речей Велисария к армии во время Вандальской войны:

«Если мы проявим мужество (εί μεν άνδρες αγαθοί γενοίμεθα), мы по всей вероятности одолеем в войне противников; если же где-то смалодушничаем (τι μαλακιζοίμεθα), то нам останется лишь позорно погибнуть, побежденным вандилами. Однако у нас есть многое, что способствует победе: правое дело (τό δίκαιον), из-за которого мы пошли на врагов (ведь мы здесь, чтобы забрать у них наше), и ненависть вандилов к их собственному тирану. Ведь к отстаивающим правое дело приходит обычно помощь Божья (τού θεού ξυμμαχία), а воин, враждебный к правителю, не может проявлять мужество (άνδραγαθίζεσθαι). Кроме того, мы все это время воевали с персами и скифами, вандилы же с тех пор, как завладели Ливией, не видали ни одного врага, не считая нагих маврусиев. А кто не знает, что во всяком деле упражнение ведет к опытности, а бездействие – к неумелости?»[264]

«И этот Карфаген, и вся Ливия – приобретение вашей доблести (αρετής)»[265].

Речь к армии стратига Соломона: