Вкус вишнёвой лжи

— Где Стас? — сипло спрашивает парень.

— В аптеку пошел.

— Че ты там про врача несла? — он пытается приподняться на предплечье, но я силой возвращаю его обратно. — Нормально все со мной…

Кривится, шумно вздыхает, прикрывая глаза.

Поджав губы, я хватаю с тумбочки градусник, стряхиваю, протягиваю Косте.

— Меряй. И не рыпайся. Если у тебя заражение, то можешь сразу завещание писать, если доктор тебя не осмотрит.

— Я же сказал, — злится, но градусник принимает, неохотно засунув его под мышку.

— Не переживай, все будет анонимно. Элли пришлет своего врача, так что никто ничего не узнает…

Вспомнив, что нужно отправить подруге сообщение, я возвращаюсь к своему мобильнику. Так, а, собственно, где мы сейчас находимся?

— Какой у тебя адрес? — выжидающе смотрю на парня, но тот не горит желанием отвечать.

— Мне не нужна ничья помощь, — скалится Назаров. — Особенно от твоей подружки. И вообще, я говорил Стасу, чтобы он не звал тебя. Могла бы и не приезжать…

— А ты мог бы не портить асфальт перед моим подъездом, — раздражаюсь. — И кстати… — беру свой рюкзак, который лежит рядом на полу, и достаю книгу. — Оставь себе.

Кладу вещь на кровать у ног парня, демонстративно вздернув нос. Раз Назаров воротится от помощи, то и я откажусь от его подарков.

Костя цокает языком, шумно вздыхает. Я уже собираюсь подняться на ноги, чтобы присесть на стул или же, возможно, вообще покинуть эту квартиру (хотя у Стаса мои деньги на лекарства, так что без них все равно нельзя уходить), но вдруг слышу, как поворачивается дверная ручка. Поспешно прикрыв одеялом рану Кости, я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда в комнату просовывается женская голова.

— Костя… — ее голос хриплый и тихий, словно у немощной старухи, хотя, по сути, ей не больше сорока.

Редкие грязные волосы собраны в небрежный маленький хвостик, и непонятно, какого они цвета: то ли русые, то ли светло-каштановые; лицо бледное, осунувшееся, большие синяки под глазами, губы потрескавшиеся, лишь глаза такие же как у Кости — синие.

Выглядит женщина так, будто уже неделю не вылезает из запоя.

— О, — замечает меня и дергается назад, но, видимо, решив, что это некрасиво, возвращается обратно. — Не знала, что у нас гости…

— Ма, — Назар пытается встать, но я снова нажимаю на его плечо.

— Здрасте, — приветливо улыбаюсь, поднимаясь на ноги. — Я Ира. Подруга Кости. Пришла проведать его.

Женщина нервно осматривает комнату, наверное, думая, что здесь бардак и некрасиво приглашать гостей в такой беспорядок. Ее веки подрагивают, пальцы сильно сжимают край двери. Такое чувство, что она вот-вот сбежит, лишь бы не видеть посторонних людей.

— Я Анна… Анна Алексеевна… — рассеянно кривится, словно упустив нить разговора или же пытаясь вспомнить собственное имя. — Надо, наверное, чай поставить… А у нас холодильник пустой… — неуверенно бормочет женщина.

— Ма, иди в комнату, я сам разберусь, — раздражается Костя.

Снова предпринимает попытку встать, но падает обратно на подушку.

— Не стоит, Анна Алексеевна, — продолжаю улыбаться. — Все в порядке. Скоро Стас вернется, принесет лекарства для Кости, а я пока здесь присмотрю за ним. Вы лучше отдыхай, я сама со всем справлюсь. Может быть, это Вам чай сделать? Могу что-нибудь приготовить, или в магазин сходить…

— О, нет-нет, дорогая, — качает головой. — Я лучше пойду… К себе. Если что, зовите.

Она нервно улыбается и закрывает дверь. Отлично, дело сделано. Главное, заговорить, все равно ведь откажутся от моего предложения, а, если и согласятся, то ничего страшного. Главное, отвлечь внимание от состояния Назарова.

Костя шумно вздыхает — я медлю, а после отхожу от кровати и присаживаюсь на стул.

— Она после аварии такая? — догадываюсь я, вспоминая рассказ Стаса.

Парень неуверенно пожимает плечом. Видимо, поэтому он не хотел, чтобы я сюда приходила. Стыдится свою мать и того, что с ней случилось. Не хочет, чтобы его жалели. Или осуждали. Она у него как страшная тайна, которую никому нельзя рассказывать.

— У нее депрессия, фобии. Из квартиры вообще не выходит, людей избегает. Левая рука из-за травмы отказала. Психоз там какой-то, хрен ее разберет, — бурчит парень. — С кратковременной памятью проблемы. Она через пять минут вообще забудет о твоем существовании.

Грустно потупив взгляд, я неуверенно поправляю кофточку.

— Она хоть живая, — тихо говорю я.

Костя косится в мою сторону, собирается что-то сказать, но передумывает. Он знает, что моя мама умерла от рака, отец рассказал ему об этом, когда они случайно пересеклись. Правда, без подробностей…

Назаров достает градусник и поджимает губы.

— Тридцать семь и восемь. Уже меньше. Это ведь хорошо?

— Да, — киваю. — Но врач нам не помешает, так что говори адрес, если не хочешь, чтобы я пошла и рассказала твоей маме, что тебя пырнули ножом и ты умираешь.

Костя кривится, медлит. Шмыгает носом, а потом все-таки называет район, улицу, дом и номер квартиры. Я поспешно отправляю полученную информацию Элли и облегченно вздыхаю. Что ж, остается только ждать. На большее мы не способны.

Ложь 20. Стас