Владивосток-3000

Максимов вспоминает, как накануне пытался выйти на загадочного «гражданина мира», международного коммерсанта из Владивостока неясного происхождения, которого все знали под именем Гастэн. Этот Гастэн располагал целым авиапарком и связями на всех континентах. Гастэн был ведущим экспортером тихоокеанской марикультуры, чьи самолеты с разнообразной продукцией перемещались, практически не досматриваемые таможнями, по всей планете. Выпускника Военного института иностранных языков, Гастэна не без оснований подозревали в связях со спецслужбами, хотя по поводу того, какими именно спецслужбами — мнения расходились. Возможно, он сам поддерживал эти слухи, чтобы его боялись трогать как представители криминалитета, так и государственные структуры различных государств.

Коммерсант — крепкий, усатый, с внимательным взглядом тяжелых и в то же время немного восточных глаз — принял Максимова в одном из своих офисов, оборудованном прямо в скальной катакомбе под сопкой Холодильник.

— Гастэн Есауло, — представился он.

— Максимов, — протянул руку подполковник и не удержался: — Это настоящее имя?

— Тебе-то какая разница? — ухмыльнулся коммерсант и добавил: — Я потомок курильских айнов и первых русских казаков, прибывших за Амур. Можешь звать меня просто Есаул.

И тут же резко одернул гостя, когда тот машинально полез за сигаретами:

— Не кури тут! У нас не курят!

Максимов пытался получить, выклянчить, купить у Гастэна за любые разумные деньги секреты тихоокеанской марикультуры, но тот только смеялся. Есаул заявил, что готов накормить Максимова своим продуктом бесплатно до отвала, но технологии не продаст ни за какие деньги.

— Не думаю, что денег у тебя больше, чем у меня, — издевательски добавил торговец. — Только сам смотри не вздумай нырять за гребешком. Можешь не всплыть обратно — уж я-то знаю!

И засмеялся на манер киношных мафиози. Максимов ушел от него как оплеванный, вернулся домой и, сочиняя отчет, страшными словами ругал тихоокеанцев вместе со всеми их чертовыми гребешками.

Теперь, прибыв на Улисс, он рассчитывает хотя бы что-то узнать об этом загадочном пароходстве «Маринеско». Там, где начинаются бесконечные причалы, где небо утыкано, как антеннами, мачтами, Максимов аккуратно паркует свою «амбу» тигриной расцветки. Он не спеша прогуливается вдоль причальной линии. Вдали, за яхтами, стоят ракетные катера, их ни с чем не спутаешь — это военно-морской флот, это понятно. За ними — здание морского патруля, а вот дальше видны непонятные суда: легкомысленной гражданской раскраски, в которой преобладают белоснежные тона, но явно с военным профилем. Вернее, с полувоенным — на них не видно торчащих стволов корабельной артиллерии, остроносых ракет, реактивных бомбометов… И все-таки они похожи на замаскировавшихся хищников в овечьих шкурах, опытный глаз военного разведчика провести трудно. На каждом — буквы: MarineSCO. И индивидуальные названия на бортах: «Катран», «Пиленгас», «Скат», «Фугу»… Подполковник курит и внимательно смотрит на суда. Он не настолько безграмотен, чтобы начать их, например, фотографировать или попытаться проникнуть на причал поближе. Сфотографировать их можно и из космоса, а проникать на режимную территорию — значит бессмысленно подставлять и себя, и руководство. Он хочет получить личное визуальное впечатление, не более того. Это называется «метод наблюдения». В конце концов, по Улиссу не запрещено гулять. Да и вообще в этом Владивостоке, похоже, ничего не запрещено, неожиданно думает Максимов. Только вот на сигарету вечно косятся как-то нервно. А говорили — военно-морская диктатура… Он вспоминает власть в той, большой России, которой он служит. Вспоминает собственных начальников и тех, кто командует ими из администрации президента и из правительства. «Еще неизвестно, где настоящая диктатура», — ловит он себя на крамольной мысли. Ищет глазами урну, находит, бросает туда окурок, поворачивается и идет по направлению к машине.

Из обыкновенной внешне яхты, пришвартованной неподалеку, за подполковником следят чьи-то внимательные глаза. Вот слышен звук запуска тойотовского бензинового двигателя. «Амба» разворачивается, сверкнув белыми огоньками заднего хода, и уезжает.

5

Просторный светлый кабинет. Из больших окон — вид на море. Длинный стол для офицерских совещаний. Во главе стола — обычный канцелярский набор из компьютера, папки, бумаг-ручек. Здесь же стоит мерцающий глобус. Это штаб «Комитета-3000». Не главный, далеко не главный кабинет комитета, но все-таки значимый.

На месте хозяина кабинета сидит бритый наголо плотный человек с аккуратной бородкой и усами, в форме капитана первого ранга — Капраз. По сторонам — двое нам уже знакомых мужчин: Каплей и Каптри, его коллега. Перед Каптри — вечная кружка с кофе.