Власть и прогресс: Наша тысячелетняя борьба за технологии и процветание

Германия начала послевоенную эпоху с нехватки рабочей силы, поскольку значительная часть мужского населения страны погибла во время войны. Нехватка рабочей силы продолжалась, поскольку рождаемость в Германии снижалась быстрее, чем в остальной Европе, создавая острую потребность в трудоспособном населении страны к 1980-м годам. Подобно тому, как в США XIX века нехватка квалифицированной рабочей силы стимулировала более дружественное к работникам использование технологий, в Германии она побудила немецкие фирмы искать способы наилучшего использования способностей своих работников, инвестируя в развитие навыков в ходе программ ученичества, которые сегодня длятся три или четыре года. Это также способствовало переподготовке работников для выполнения более технических задач по мере внедрения технологий автоматизации.

В результате этих приоритетов и корректировок число работников автомобильной промышленности в Германии выросло в период с 2000 по 2018 год. Этот рост сопровождался увеличением доли "белых воротничков" и технических профессий, таких как инженеры, конструкторы и ремонтники, в отрасли с 30% до 40%. В то же время американские автопроизводители, чьи объемы производства следовали по той же траектории, что и их немецкие коллеги, сократили занятость примерно на 25 процентов и не проводили аналогичную модернизацию профессий.

Это была не только немецкая история. Японские фирмы, также столкнувшиеся с сокращением рабочей силы, еще быстрее внедряли роботов. Но они тоже совмещали автоматизацию с созданием новых задач. Делая упор на гибкое производство и качество, японские компании не стали автоматизировать все рабочие места на производстве, вместо этого они создали ряд сложных и хорошо оплачиваемых задач для своих сотрудников. Они также инвестировали столько же средств в программное обеспечение для гибкого планирования, управления цепочками поставок и проектных задач, сколько и в программные средства, используемые для автоматизации. В целом, в тот же период времени японские автопроизводители не сокращали свою рабочую силу так же, как их американские коллеги.

В Финляндии, Норвегии и Швеции, где коллективные переговоры сохранили свое значение и большая часть промышленной рабочей силы по-прежнему охвачена коллективными договорами, корпорации продолжали делиться с работниками результатами роста производительности, а автоматизация часто сочеталась с другими технологическими адаптациями, более благоприятными для труда.

В 1950-х и 1960-х годах профсоюзы США также могли возражать против чрезмерной автоматизации технологий или требовать других изменений для защиты работников, как в Германии. Но к 1990-м годам рабочее движение в США было ослаблено. В условиях преобладания концепции сокращения затрат и превосходства полностью автоматизированных процессов, американский труд стал рассматриваться как нечто, подлежащее устранению из производственного процесса, а не как люди с навыками, которые могут стать более ценными благодаря обучению и соответствующим технологическим инвестициям. Эти решения по автоматизации и сокращению рабочей силы затем стали самоподкрепляющимися, поскольку автоматизация также привела к сокращению числа рабочих, состоящих в профсоюзах, что нанесло еще один удар по рабочему движению.

Государственная политика также внесла свой вклад в эти изменения. Налоговая система США всегда благоприятствовала капиталу по сравнению с трудом, устанавливая более низкие эффективные налоги на доходы от капитала, чем на доходы от труда. Начиная с 1990-х годов, асимметрия налогообложения капитала и налогообложения трудовых доходов усилилась, особенно в отношении оборудования и программного обеспечения. Сменявшие друг друга администрации снижали корпоративный подоходный налог и федеральный подоходный налог для самых богатых американцев, снижая ставку налога на капитал (поскольку доходы от капиталовложений в прибыль корпораций непропорционально велики для этих людей). Начиная с 2000 года, сокращение налогов на капитал перешло в ускоренную стадию: все более щедрые амортизационные льготы на оборудование и программное обеспечение. Хотя сначала предполагалось, что эти льготы будут временными, их часто продлевали, а затем делали еще более щедрыми.

В целом, если средняя ставка налога на трудовые доходы, основанная на заработной плате и федеральном подоходном налоге, оставалась более 25 процентов в течение последних тридцати лет, то эффективные налоговые ставки на оборудование и программное обеспечение (включая все налоги на прирост капитала и подоходный налог) снизились с примерно 15 процентов до менее чем 5 процентов в 2018 году. Эти налоговые льготы означали, что предприятия стали еще более охотно покупать оборудование для автоматизации, и их спрос стимулировал дальнейшее развитие технологий автоматизации в рамках самоподдерживающегося цикла.