Власть и прогресс: Наша тысячелетняя борьба за технологии и процветание

Несмотря на эти факты, технологические лидеры утверждают, что нам повезло, что мы живем в век технологий и инноваций. Журналист Нил Ирвин кратко изложил эту оптимистичную точку зрения в газете "Нью-Йорк Таймс": "Мы находимся в золотом веке инноваций, в эпоху, когда цифровые технологии преобразуют основы человеческого существования".

В таком случае медленный рост производительности - это просто проблема неполного признания всех преимуществ, которые мы получаем от новых инноваций. Например, главный экономист Google Хэл Вэриан утверждает, что медленный рост производительности коренится в неправильном измерении: мы неточно учитываем потребительские выгоды от таких продуктов, как смартфоны, которые одновременно работают как фотоаппараты, компьютеры, устройства глобального позиционирования и музыкальные плееры. Мы также не оцениваем истинный прирост производительности от более совершенных поисковых систем и обилия информации в Интернете. Главный экономист Goldman Sachs Ян Хатциус согласен с этим: "Нам кажется более вероятным, что статистикам все труднее и труднее точно измерять рост производительности, особенно в технологическом секторе". Он полагает, что истинный рост производительности в экономике США с 2000 года может быть в несколько раз больше, чем оценки статистических агентств.

В принципе, выгоды для потребителей и производительности от новых технологий должны быть в цифрах TFP, о которых мы сообщали, которые основаны на росте ВВП, скорректированном на изменения в ценах, качестве и разнообразии продукции. Таким образом, продукты, значительно повышающие благосостояние потребителей, должны отражаться в гораздо более высоких показателях роста СФП. На практике, конечно, такие корректировки несовершенны, и могут возникать ошибки в измерениях. Тем не менее, эти проблемы вряд ли объясняют замедление роста производительности.

Эта проблема недоучета повышения качества и более широких социальных выгод от новых продуктов существует с тех пор, как впервые была разработана статистика национального дохода. Далеко не очевидно, что цифровые технологии усугубили эту проблему. Водопровод, антибиотики и система автомобильных дорог породили целый ряд новых услуг и косвенных эффектов, которые были лишь несовершенно измерены в национальной статистике. Более того, проблемы измерения не могут объяснить текущее замедление производительности; отрасли с большими инвестициями в цифровые технологии не демонстрируют ни дифференцированного замедления производительности, ни каких-либо свидетельств более быстрого улучшения качества, чем те, которые менее цифровые.

Некоторые экономисты, такие как Тайлер Коуэн и Роберт Гордон, считают, что эти неутешительные показатели производительности отражают сокращение возможностей для революционных прорывов. В отличие от технооптимистов, утверждают они, великие инновации уже позади, и впредь улучшения будут постепенными, что приведет лишь к медленному росту производительности.

Среди экономистов нет единого мнения о том, что именно происходит, но мнение о том, что в мире иссякают идеи, практически не находит поддержки. На самом деле, произошел огромный прогресс в инструментах научного и технического поиска, а также в коммуникации и получении информации. Вместо того чтобы страдать от нехватки идей, многие факты свидетельствуют о том, что экономика США и западных стран растрачивает имеющиеся возможности и научные ноу-хау. Существует множество исследований и инноваций. Однако экономика этих стран не получает ожидаемой отдачи от этой деятельности.

Простой факт заключается в том, что портфель исследований и инноваций в США стал крайне несбалансированным. Хотя в компьютеры и электронику вкладывается все больше ресурсов, почти все остальные отрасли производства отстают. Последние исследования показывают, что от новых инноваций выигрывают более производительные крупные компании, в то время как фирмы второго и третьего эшелона отстают во всем промышленно развитом мире, скорее всего, потому, что их инвестиции в цифровые технологии не окупаются.

Более того, прирост производительности от автоматизации всегда может быть несколько ограниченным, особенно по сравнению с внедрением новых продуктов и задач, которые преобразуют производственный процесс, как, например, на первых заводах Форда. Автоматизация заключается в замене человеческого труда более дешевыми машинами или алгоритмами, и снижение производственных затрат на 10 или даже 20 процентов при выполнении нескольких задач будет иметь относительно небольшие последствия для СФП или эффективности производственного процесса. Напротив, внедрение новых технологий, таких как электрификация, новые конструкции или новые производственные задачи, лежало в основе трансформационного роста СФП на протяжении большей части двадцатого века.