Власть меча

– Не знаю, как я буду дальше жить без тебя. Я и до этого жила в аду, но теперь все станет в тысячу раз хуже.

– А я не знаю, где мне взять силы, чтобы расстаться с тобой, – прошептал он. – Это будет самым трудным из всего, что мне приходилось делать в жизни.

– Сколько у нас еще времени?

– Еще день… а потом мы доберемся до Рунду.

– Когда я была маленькой, отец подарил мне янтарную брошь с насекомым внутри. Мне хочется, чтобы мы могли сохранить так же это мгновение, запечатлеть его навечно в драгоценном янтаре нашей любви.

Их расставание было постепенным процессом, а не милосердным ударом гильотины, но в последующие дни медленное вторжение событий и людей разделяло их, так что им приходилось переживать каждую малую щель, каждый новый поворот, и это усиливало агонию.

С того утра, когда они добрались до пограничного поста в Рунду и вышли на берег, чтобы встретиться с сержантом полиции, они постоянно находились с чужими людьми, поэтому оставались настороже, так что каждый взгляд, которым они обменивались, каждое слово или тайная ласка заставляли их со все большим страхом осознавать неизбежность разлуки. Только когда пыльный полицейский грузовик перевез их через последний холм перед Виндхуком, медленная пытка кончилась.

Их ждал целый мир: Изабелла, прекрасная и трагичная в своем инвалидном кресле, и ее дочери, заливающиеся смехом, веселые и очаровательные, как эльфы, спорящие за объятия Блэйна; суперинтендант полиции и территориальный секретарь; толпы мелких чиновников, репортеров и фотографов; Твентимен-Джонс и Эйб Абрахамс, сэр Гарри и леди Кортни, примчавшиеся из своего имения в Ледибурге сразу, как только услышали об ограблении, и пачки сообщений с выражением обеспокоенности и с поздравлениями, телеграммы от премьер-министра и от Оу Бааса, генерала Смэтса, и от сотен друзей и деловых партнеров.

Но Сантэн чувствовала себя в стороне от всего этого шума. Она словно наблюдала за всем происходящим сквозь прозрачную вуаль, приглушавшую звуки, искажавшую формы и превращавшую все в подобие сна. Словно половина Сантэн была где-то далеко, плыла по прекрасной зеленой реке, занималась любовью теплой тихой ночью, а москиты звенели снаружи защитной сетки, а она все шла и шла об руку с человеком, которого любила, высоким, сильным, нежным мужчиной с добрыми зелеными глазами, с руками пианиста и милыми торчащими ушами.

Из своего вагона она позвонила Шасе и постаралась выразить энтузиазм по поводу того, что он теперь капитан крикетной команды, и по поводу его оценок по математике, которые наконец-то пошли вверх.

– Я не знаю, когда вернусь в Вельтевреден, chéri. Здесь так много дел. Боюсь, алмазы нам уже не вернуть. Так что нужно будет провести переговоры с банком, и мне придется многое изменить. Конечно, мы не бедные, пока нет, но миллион фунтов – это слишком большая потеря, к тому же будет еще судебное разбирательство. Да, он ужасный человек, Шаса, но я не знаю, повесят ли его. Боже милостивый, нет! Нам не позволят смотреть…

Дважды в тот первый день их окончательной разлуки она звонила в его резиденцию в тщетной надежде, что ей ответит Блэйн, но отвечала какая-то женщина, то ли его секретарь, то ли Изабелла, и каждый раз Сантэн вешала трубку, не говоря ни слова.

Снова они встретились на следующий день, в офисе администратора. Блэйн созвал пресс-конференцию, и в приемной собралась толпа журналистов и фотографов. И снова появилась Изабелла в своем инвалидном кресле, и Блэйн держался рядом с ней, внимательный и невыносимо красивый. Сантэн понадобились все ее силы и актерские способности, чтобы дружески пожать ему руку, а потом беспечно шутить с прессой, даже позировать для фотографов вместе с Блэйном и ни разу не позволить себе улыбнуться ему. Но позже, когда она ехала в контору своей компании, ей пришлось остановиться на обочине дороги и какое-то время сидеть тихо, чтобы собраться с мыслями. Никакой возможности обменяться с Блэйном словечком наедине так и не появилось.

Эйб уже ждал ее и, когда она вошла в парадную дверь, поднялся следом за ней по лестнице в ее кабинет.

– Сантэн, вы опоздали. Вас ждут в зале заседаний почти час. Не могу сказать, что они проявляют терпение.

– Пусть подождут! – бросила она с напускной бравадой. – Им лучше к этому привыкнуть.

Банк являлся ее единственным крупным кредитором.

– Потеря камней напугала их до полусмерти, Сантэн.

Директора банка требовали этой встречи с той самой минуты, как услышали, что Сантэн вернулась в город.

– Где доктор Твентимен-Джонс?

– Там, с ними, льет масло на бурные воды. – Эйб положил перед Сантэн толстую папку. – Это расписание выплаты процентов.

Сантэн посмотрела на бумагу. Она уже знала все это наизусть. Она могла перечислить даты, суммы и ставки. Сантэн уже детально подготовила свою стратегию, но все это было не слишком реально, как детская игра.

– Есть что-то новое, о чем мне следует знать до того, как я шагну в логово льва? – спросила она.

– Длинная телеграмма от Ллойда из Лондона. Они отклонили заявку. Вооруженной охраны не было.

Сантэн кивнула: