Власть меча

– Во-первых, нет сомнений в его вине. Никто, даже защитник, не предпринял серьезных попыток предположить что-либо другое. Виновен в намерении и исполнении, виновен в преступном замысле и реализации плана, виновен во всех отягчающих обстоятельствах, включая нападение на военных и кражу лошадей, перестрелку с полицией и то, что ранил одного из них гранатой. Защитник возлагает надежды лишь на то, что сумеет достать из шляпы закона какого-то юридического кролика и произвести впечатление на судью, но такая надежда пока что не осуществилась.

Сантэн вздохнула. Она провела два дня на свидетельской трибуне. Хотя она оставалась спокойной и невозмутимой во время весьма безжалостного и агрессивного перекрестного допроса, ее измучил этот процесс. К тому же ее терзало чувство вины из-за того, что она вынудила Лотара к такому отчаянному и безрассудному преступлению, а теперь возглавила стаю, травившую его и готовую вскоре разорвать его со всей той мстительностью, какую только допускает закон.

– Во-вторых, – взмахнул сигарой Эйб, – послужной список этого человека. Во время войны он был предателем и бунтовщиком, за его голову назначили награду, он головорез с длинным списком преступлений.

– За военные преступления он помилован, – напомнила Сантэн. – Полное помилование, подписанное премьер-министром и министром юстиции.

– Все равно это идет ему в счет. – Эйб понимающе покачал головой. – Даже это помилование теперь ему во вред: он кусает милосердную руку, презирает закон. Судье это не понравится, поверьте мне.

Эйб изучил кончик сигары. Она горела ровно, сохраняя дюйм серого пепла, и он одобрительно кивнул.

– В-третьих, – продолжил он, – этот человек не выказал ни малейшего раскаяния, ни капли. Он отказался сообщить кому-либо, что сделал со своей грязной добычей.

Он умолк ненадолго, увидев огорчение Сантэн при упоминании об исчезнувших алмазах, и поспешно продолжил:

– В-четвертых, эмоциональный аспект его преступления – нападение на леди из высшего общества… – Он вдруг усмехнулся. – Беспомощная женщина, настолько неспособная защищаться, что откусила ему руку!

Сантэн нахмурилась, и Эйб вернулся к серьезному тону:

– Ваша собственная храбрость и прямота сильно работают против него, как и ваше достойное поведение на свидетельском месте. Вы видели газеты: Жанна д’Арк и Флоренс Найтингейл в одном лице, завуалированный намек на то, что его нападение на вас могло быть более подлым и ужасным, чем позволяет признать ваша скромность. Судья захочет вознаградить вас головой этого человека на блюде.

Сантэн глянула на свои наручные часы:

– Суд возобновит работу через сорок минут. Нам следует поехать на холм.

Эйб тут же встал.

– Мне нравится наблюдать за действием закона, за его достойным и размеренным шагом, за его ловушками и ритуалами, за неторопливым перемалыванием доказательств, отсеиванием зерна от плевел…

– Только не сейчас, Эйб, – перебила его Сантэн, надевая шляпку перед зеркалом над камином, прилаживая вуаль так, чтобы она закрывала один глаз, и поворачивая поля под элегантным углом; потом она взяла сумочку из крокодиловой кожи и сунула ее под мышку. – Давай оставим риторику и просто поедем и доведем все это ужасное дело до конца.

Они поехали на холм в «форде» Эйба. Репортеры ждали их перед зданием суда, совали камеры прямо в открытое окно машины, ослепляя Сантэн вспышками. Она прикрыла глаза сумочкой, но как только вышла из авто, репортеры окружили ее, как хищная стая, выкрикивая вопросы:

– Что вы почувствуете, если его повесят?

– А как насчет алмазов? Выживет ли без них ваша компания, миссис Кортни?

– Как вы думаете, они могут заключить сделку в обмен на алмазы?

– Что вы испытываете?

Вмешался Эйб, прокладывая путь сквозь толпу и таща Сантэн за руку в относительную тишину здания суда.

– Подожди меня здесь, Эйб! – приказала Сантэн и ускользнула в коридор, лавируя в толпе, ожидавшей открытия дверей главного зала заседаний суда.

Головы поворачивались ей вслед, гул комментариев преследовал ее, но Сантэн ни на что не обращала внимания и повернула за угол коридора к дамскому туалету. Кабинет, предназначенный для защитников, находился прямо напротив дамской комнаты, и Сантэн, оглядевшись вокруг и убедившись, что никто за ней не наблюдает, повернулась к этой двери, резко постучала, распахнула дверь и вошла внутрь. Она закрыла за собой дверь и, когда защитник поднял на нее глаза, сказала:

– Простите за вторжение, но я должна с вами поговорить.

Эйб все так же стоял там, где она его оставила, когда Сантэн вернулась спустя несколько минут.

– Полковник Малкомс здесь, – сообщил Эйб, и все другие заботы на мгновение вылетели у нее из головы.

– Где он? – нетерпеливо спросила Сантэн.