Властелин Колец

Мерри не понравился этот рассказ о диких людях и отравленных стрелах: ему и без того было томно и страшно. Ждать было просто непереносимо. Ему смертельно хотелось узнать, что происходит. Он встал и вскоре уже осторожно пробирался через лес вдогонку за последним фонарём, прежде чем тот затерялся между деревьями.

Вскоре он вышел к открытому месту, где под большим деревом был натянут маленький навес для герцога. На суку висел укрытый сверху большой фонарь, который отбрасывал вниз бледный круг света. Здесь сидели Теоден, Эомир, а перед ними присела на землю странная коренастая человеческая фигура, грубая, как старый камень, с жидкой бородёнкой, которая топорщилась на округлом подбородке, словно сухой мох. Человек был коротконог и толсторук, грузен и приземист, и лишь пояс из травы прикрывал его бёдра. Мерри почувствовал, что где-то видел его прежде, и внезапно припомнил пугалец в Сироколье. Тут была одна из этих скульптур, только ожившая, или, быть может, существо, бывшее прямым потомком тех, кто давным-давно, бессчётные годы назад, служил моделями забытым мастерам.

Когда Мерри подкрался поближе, все молчали, потом дикий человек заговорил, отвечая, по-видимому, на какой-то вопрос. Голос его был низким и гортанным, однако, к удивлению Мерри, он говорил на всеобщем языке, хотя запинаясь и подмешивая к нему непонятные слова.

— Нет, отец коне-людей, — сказал он. — Мы не сражаемся. Только охотимся. Убиваем горган в лесах, ненавидим орков. Ты ненавидишь горган тоже. Мы помогать, как можем. Дикие люди имеют длинные уши и длинные глаза, знают все тропы. Дикие люди живут здесь до Каменных домов, до того, как высокие люди пришли из Воды.

— Но нам нужна помощь в битве, — сказал Эомир. — Чем же ты и твой народ поможете нам?

— Нести вести, — ответил дикарь. — Мы смотрим с холмов. Мы взбираться большие холмы и смотрим вниз. Каменный город закрыт. Там снаружи горит огонь, теперь и внутри тоже. Ты хочешь идти туда? Тогда ты должен быть быстр. Но горган и люди оттуда, издалека, — он махнул короткой узловатой рукой в восточном направлении, — сидят на конной дороге. Очень много, больше, чем коне-людей.

— Как ты можешь знать это? — спросил Эомир.

Ничего не отразилось на плоском лице старика и в его тёмных глазах, но голос помрачнел от неудовольствия.

— Дикие люди дики, свободны, но не дети, — ответил он. — Я великий вождь, Гхан-бури-Гхан. Я считаю многие вещи: звёзды в небе, листья в лесу, людей во тьме. У тебя двадцать раз по двадцать, сосчитанное десять раз и пять. Их больше. Большая битва, и кто выиграет? И много больше ходят вокруг стен Каменных домов.

— Увы! Твои слова совершенно справедливы, — отозвался Теоден. — И наши разведчики говорят, что дорога перегорожена канавами и кольями. Мы не сможем смести их внезапной атакой.

— И всё же нам некогда медлить, — сказал Эомир. — Мандбург в огне!

— Дай Гхан-бури-Гхану кончить, — перебил дикарь. — Он знает больше, чем одну дорогу. Он поведёт тебя дорогой, где нет ям, не ходят горган, только дикие люди и звери. Много троп было сделано, когда народ Каменных домов был сильнее. Они резали холмы, как охотники режут мясо зверей. Дикие люди думать, они едят камень. Они ходили через Друадан к Риммон с большими повозками. Они не ходят больше. Дорога забыта, но не дикими людьми. Через холм и за холмом она так и лежит под травой и деревьями, там, за Риммон и вниз к Дин, и назад к концу дороги коне-людей. Дикие люди покажут тебе эту дорогу. Тогда ты убьёшь горган и прогонишь плохую тьму ярким железом, и дикие люди смогут вернуться спать в диких лесах.

Эомир и герцог посовещались на родном языке. Потом герцог повернулся к дикарю.

— Мы принимаем твоё предложение, — сказал он. — Ведь даже если мы оставляем позади вражеское войско, что из того? Если Каменный город падёт, то нам не вернуться. Если он будет спасён, тогда войско врагов само окажется отрезанным. Если ты верен, Гхан-бури-Гхан, тогда мы щедро вознаградим тебя и ты навечно получишь дружбу Рохана.

— Мёртвые люди — не друзья живым и не дают им даров, — возразил дикарь. — Но если ты переживёшь Тьму, тогда оставь в покое диких людей в лесах и больше не охоться на них, словно на зверей. Гхан-бури-Гхан не поведёт тебя в западню. Он сам пойдёт с отцом коне-людей, и если он будет вести тебя неверно, ты убьёшь его.

— Да будет так! — сказал герцог.

— Сколько понадобится времени, чтобы миновать врагов и вернуться на тракт? — спросил Эомир. — Если ты поведёшь нас, нам придётся двигаться со скоростью пешего, и я не сомневаюсь, что дорога узка.

— Дикие люди быстры на ногу, — сказал Гхан. — Дорога широка для четырёх коней в Долине Каменных повозок, там, — он махнул рукой к югу, — но узка в начале и в конце. Дикие люди могут ходить отсюда к Дину между восходом солнца и полднем.