Властелин Колец

— Что ж, тогда тебе придётся выбирать между уставом и жизнью Фарамира, — сказал Пин. — И что касается устава, то я думаю, что ты имеешь дело с безумцем, а не с господином. Я должен бежать. Я вернусь, если смогу.

И он помчался дальше, вниз, вниз, к внешнему кругу города. Мимо пробегали спасающиеся из пожара люди; некоторые, видя его ливрею, поворачивались и что-то кричали, но он не обращал внимания. Наконец Пин миновал Вторые Ворота, за которыми между стен металось большое пламя. Однако всё казалось странно тихим. Не было слышно ни боевых криков, ни звона оружия. Затем внезапно раздался наводящий ужас крик и тяжёлый удар, сопровождавшийся глубоким гулом. Заставив себя идти дальше вопреки новой вспышке страха и ужаса, которая пробрала его дрожью почти до колен, Пин обогнул угол, скрывавший от него площадь за Воротами Города. И замер. Он нашёл Гэндальфа, но отпрянул назад, прячась в тени.

Большой штурм шёл с полночи без перерыва. Рокотали барабаны. Враги, отряд за отрядом, наседали на стены с севера и юга. Появились огромные животные, похожие в красном зареве на движущиеся дома, — мумакили Харада, которые тянули сквозь проходы между огней высокие башни и орудия. Однако их капитана особо не заботило, чем они занимаются и скольких могут убить: цель его была только проверить силу обороны и удержать гондорцев занятыми сразу во многих местах. Свой тяжелейший удар он собирался обрушить на Ворота. Сделанные из стали и железа и охраняемые башнями и бастионами из несокрушимого камня, они могли быть очень крепкими, и всё же это был ключ — слабейшее место во всей высокой и непробиваемой стене.

Барабаны зарокотали громче. Огни взметнулись вверх. Через поле ползли большие орудия, и в середине был огромный таран, большой, как лесное дерево сотню футов длиной, подвешенный на толстых цепях. Долго делали его в тёмных кузнях Мордора, и его ужасной голове, окованной чёрной сталью, была придана форма оскаленной волчьей морды; чары разрушения лежали на ней. Гронд называли его в память Молота Подземного Мира древности. Его волокли огромные животные, окружали орки, а позади шагали способные раскачать его горные тролли.

Но сопротивление у Ворот ещё не было сломлено, их защищали рыцари Дол Амрота и самые стойкие воины из гарнизона. Густо сыпались снаряды и стрелы, осадные башни с грохотом рушились или внезапно вспыхивали, как факелы. Вся земля перед стенами с обеих сторон Ворот была покрыта обломками и телами убитых, однако всё больше и больше врагов лезло вверх, будто гонимые безумием.

Гронд полз вперёд. Огонь был бессилен против его кожуха, и, хотя огромные животные, которые тянули его, время от времени начинали беситься, топча бессчётных орков, охранявших его, тела их отбрасывались прочь с дороги и другие занимали их место.

Гронд полз вперёд. Барабаны дико грохотали. Над грудами убитых появилась ужасная фигура: всадник, высокий, в капюшоне, одетый в чёрное. Медленно ехал он вперёд, топча павших, не обращая внимания на стрелы. Он остановился и поднял вверх длинный бледный меч. И тут же великий страх обуял всех — защитников и врагов одинаково, и руки людей бессильно опустились, и пение луков умолкло. На минуту всё стихло.

Барабаны рокотали и грохотали. Мощные руки раскачали и послали Гронд вперёд. Он достиг Ворот. Он ударил. Низкий гулкий рокот прокатился по Городу, как гром, рассыпающийся в грозовых облаках. Но двери из железа и засовы из стали выдержали удар.

Тогда Чёрный Капитан поднялся на стременах и громко крикнул наводящим ужас голосом, произнося на каком-то забытом языке могучее и страшное заклинание, чтобы расколоть одновременно сердца и камни.

Трижды крикнул он. Трижды громыхнул огромный таран. И внезапно при последнем ударе Ворота Гондора сломались. Словно пробитые какими-то взрывными чарами, они разлетелись на куски; сверкнула ослепительная молния, и обломки дверей рухнули на землю.

Предводитель назгулов въехал внутрь. Большая чёрная фигура, маячащая на фоне огней позади, выросшая до безграничной угрозы отчаяния. Предводитель назгулов въехал внутрь, под аркой, где до сих пор не проходил ни один враг, — и все бежали перед ним.

Все, кроме одного. Здесь, на площади перед Воротами, застыв в молчаливом ожидании, сидел на Тенегоне Гэндальф. Тенегон, который единственный из всех вольных коней на земле вынес этот ужас, стоял твёрдо и неподвижно, как высеченное из камня изваяние на Рат Динен.

— Ты не пройдёшь здесь, — произнёс Гэндальф, и огромная тень остановилась. — Возвращайся в бездну, уготованную для тебя! Прочь! Пади в небытиё, ожидающее тебя и твоего хозяина. Прочь!

Чёрный Всадник откинул капюшон — и вот чудо! — он был в королевской короне, которая, однако, венчала невидимую голову. Красный огонь сверкал между короной и покрытыми плащом широкими тёмными плечами. Из невидимого рта раздался мёртвенный хохот.

— Старый дурак! — отозвался он. — Старый дурак! Это мой час. Ту не узнаёшь Смерти, видя её? Так умри же в тщетных проклятиях!

И он высоко поднял свой меч, и огонь сбежал по клинку.