Властелин Колец

Но не вожак орков и не разбойник возглавлял атаку против Гондора. Тьма была прорвана слишком рано, прежде срока, установленного для этого его Хозяином: удача на минуту отвернулась от него, и мир повернул против него; победа намерилась ускользнуть из его горсти в тот самый миг, когда он протянул руку, чтобы схватить её. Но рука его была длинной. Он всё ещё был командиром, владеющим великими силами. Король, Призрачный Кольценосец, Предводитель Назгулов, у него было много оружия. Он оставил Ворота и исчез.

Герцог Теоден из Рохана добрался до тракта от Ворот к Реке и повернул к Городу, до которого оставалось меньше мили. Он немного придержал коня, ища новых врагов, и его рыцари собрались вокруг него, и Дернхельм был вместе с ними. Впереди, ближе к стенам, люди Эльфхельма были среди осадных машин, рубя, круша, сметая врагов в огненные ямы. Почти вся северная половина Пеленнора была очищена, и там горели лагеря и орки бежали к Реке, словно стада перед охотниками, и ристанийцы беспрепятственно поворачивали в любую сторону. Но они ещё не прорвали осады, не освободили Ворот. Множество врагов стояло перед ними, и на дальней половине равнин были другие войска, ещё не вступавшие в битву. К югу от тракта стояли основные силы харадримцев, и там вокруг штандарта их полководца были собраны их всадники. И полководец харадримцев взглянул вперёд и в усиливающемся свете увидел стяг герцога и то, что он был далеко впереди основного сражения, окружённый всего несколькими людьми. Тогда он исполнился кровавой ярости, и громко крикнул, и, развернув свой штандарт — чёрная змея на алом, — двинулся целым фронтом против белой лошади на зеленом, и обнажаемые ятаганы южан замерцали, подобно звёздам.

Тогда Теоден заметил его и не стал дожидаться его атаки, но, крикнув Снегогриву, устремился навстречу ему. С громким лязгом сшиблись они. Но белая ярость северян пылала жарче, и искуснее обращались они с длинными копьями, и злее. Немного было их, но они раскололи ряды южан, как молния лес. Прямо сквозь фронт промчался Теоден, сын Тенгеля, и копьё его задрожало, когда он сразил полководца харадримцев. Затем он выхватил меч, пришпорил коня, пробиваясь к штандарту, и перерубил одним ударом древко вместе со знаменосцем, и чёрная змея утонула. Тогда все, кто остался в живых из кавалерии Харада, повернули и бежали.

Но смотрите! Внезапно, в разгар славы герцога, его золотой щит померк. Молодое утро было стёрто с неба. Тьма упала вокруг него. Лошади становились на дыбы и ржали. Люди, выброшенные из сёдел, лежали ничком на земле.

— Ко мне! Ко мне! — воскликнул Теоден. — Вставайте, эорлинги! Не бойтесь тьмы!

Но одичавший от ужаса Снегогрив застыл на дыбах, молотя воздух копытами, а затем с громким ржанием рухнул на бок: чёрная стрела пронзила его. Герцог очутился под ним.

Огромная тень снизилась, словно опускающееся облако. И смотрите! Это была крылатая тварь: если птица, тогда больше любых других птиц, и она была голой, и не было на ней ни пуха, ни птичьих перьев, и её огромные крыла были подобны кожистым перепонкам меж когтистых пальцев, и она смердела. Быть может, то было создание древнего мира, чей род, уцелев в забытых горах, которые зябли под луной, пережил своё время и высиживал в безобразных гнёздах последний, родившийся не в срок, выводок, склонный ко злу. И Чёрный Властелин взял её, и выкармливал падалью, пока она не выросла крупнее всех прочих летающих созданий, и он дал её своему слуге в качестве скакуна, Вниз, вниз падала она, а затем, сложив свои пальчатые перепонки, издала каркающий крик и уселась на труп Снегогрива, погрузив в него когти и вытянув длинную голую шею.

На твари сидела облачённая в чёрный плащ фигура, огромная и грозная. Стальная корона была на ней, но между её ободом и плащом не было видно ничего, кроме смертоносного блеска глаз Предводителя Назгулов. Ему пришлось вернуться в воздух, призвав своего скакуна прежде, чем тьма рассеялась, и теперь он появился вновь, неся гибель, обращая надежду в отчаяние и победу в смерть. Громадная чёрная булава была в его руках.

Но Теоден не был покинут всеми. Рыцари его дома лежали убитыми вокруг него или, не справившись с бешенством своих коней, унесены далеко прочь. Но один всё ещё стоял здесь: молодой Дернхельм, чья верность была выше страха, и он плакал, потому что любил своего господина, как отца. Во время атаки Мерри сидел за ним в целости и сохранности, пока не появилась Тень, и тогда Ветрогон в ужасе сбросил их и теперь дико носился по равнине. Мерри полз на четвереньках, как ошалевший зверёк, и такой страх владел им, что он не мог открыть глаз и его мутило.

"Слуга герцога! Слуга герцога! — кричало ему его сердце. — Ты должен стоять рядом с ним. Ты сказал, что он будет для тебя отцом". Но его воля не откликалась, и тело тряслось. Он не осмеливался открыть или поднять глаза.

Потом среди черноты ему почудилось, что он слышит голос Дернхельма, но теперь этот голос казался странным, напоминающим другой, который он знал.