Властелин Колец

— Глупые малявки, — зашипел Грышнак. — Мы из вас выдавим все, что вы знаете, и все, что имеете, когда время придет. Вы еще пожалеете, что мало знали. Скоро убедитесь, и я не буду торопить следствие, нет, не буду! Вы думаете, почему вас берегут? Уж не по доброте, милые мои. Даже у тупицы Углука такого недостатка нет.

— В этом мы не сомневаемся, — сказал Мерри. — Но добыча еще не у тебя в руках. И вообще не похоже, чтобы она тебе досталась. Если нас отведут в Исенгард, шиш ты получишь. Все загребет Саруман. Если хочешь что-то иметь, сейчас твой последний шанс договориться с нами.

Грышнак начал терять терпение. Имя Сарумана привело его в ярость. Время шло, шум в лагере утихал. Сейчас вернется Углук со своими исенгардцами.

— Оно у вас? У кого? — спросил Грышнак.

— Голм-голм, — ответил Пипин.

— Развяжи ноги, — сказал Мерри.

Руки орка тряслись, как в лихорадке.

— Подлые гаденыши, — хрипел он. — Развязать вам ноги? Я бы у вас все жилы развязал и вытянул. Уж я вас обыщу до самых косточек, а что останется — на мелкие куски порублю! Уберемся отсюда без ваших ног, заберу себе обоих, и никому вы больше не достанетесь!

Вдруг он снова цепко схватил их, зажав под мышками, заткнул лапами рты. Сила в его руках была страшенная. Потом он побежал. Тихо и быстро добежал до края холма. Увидел брешь между часовыми, согнулся пополам и нырнул в темноту, как привидение, вниз с пригорка, потом на запад, к реке. Со стороны реки в ночи светил только один костерок, похоже, что там можно было проскользнуть.

Через несколько десятков шагов он приостановился, осмотрелся, прислушался. Ничего не увидел и не услышал. Пригнувшись, пошел дальше. Опять остановился, припал к земле, прислушался. Потом вдруг резко встал, словно собирался бежать в открытую. И тут перед ним вырос силуэт всадника. Конь поднялся на дыбы, человек вскрикнул.

Грышнак бросился на землю, распластался, прикрывая хоббитов телом. Потом вытащил саблю. Заколебался, убивать пленников сразу или подождать еще. По-видимому, решил убивать. Сабля блеснула в воздухе, отразив лезвием отблеск дальнего костра. Но опуститься не успела. В темноте запела стрела — то ли лучник сумел хорошо прицелиться, то ли сама судьба водила его рукой, но стрела пробила орку правую руку. Он взвыл и выпустил саблю. В темноте застучали копыта. Грышнак бросился бежать, но тут же упал, пригвожденный к земле копьем. Жуткий крик с хрипом вырвался из его горла, и все стихло.

Хоббиты остались лежать там, где их бросил орк. Еще один всадник быстро подъехал к товарищу; его конь легко переступил через лежащих полуростиков. То ли он их увидел, то ли почуял. Всадники, похоже, не заметили маленьких фигурок в эльфийских плащах, которые боялись шевельнутся и долго еще лежали, как мертвые, после того как ускакали рохирримы.

Наконец Мерри тихим шепотом сказал:

— Пока все сложилось удачно, но как сделать, чтобы в общей драке нас не подняли на копья?

Вместо ответа с холма донесся сильный шум. Предсмертный крик Грышнака всполошил орков. По возгласам и ругани, доносящимся из лагеря, хоббиты поняли, что орки узнали об их исчезновении. Углук, наверное, снимал головы с плеч своих подчиненных. Тут же издалека, со стороны леса, раздались новые орчьи крики, верно, Мавхур подходил на помощь Углуку. Степь сразу загудела от конского топота. Всадники Рохана сжимали кольцо вокруг холма, бесстрашно бросались навстречу орчьим стрелам, не давая ни одному врагу бежать из западни. Часть отряда тем временем поскакала навстречу Мавхуру.

И вдруг Мерри с Пипином поняли, что волей судьбы они уже вне кольца осады, и никто не мешает им бежать в любую сторону.

— Можно было бы сейчас убежать, — всхлипнул Мерри, — если бы руки-ноги у нас не были связаны. А так я даже перегрызть веревки не смогу и до узлов не дотянусь, чтобы распутаться.

— Не старайся, — ответил ему Пипин. — Я тебе хотел сказать, да не успел, что руки у меня давно свободны. Я оставил веревки только для виду, чтобы не заметили. Вот, пожуй лембас!

Пипин вытянул руку из свободной петли и вытащил из кармана пакетик с лепешками. Они сильно раскрошились, но были хорошо завернуты в листья, и крошки не рассыпались. Друзья решили съесть сразу по два. Вкус лембасов напомнил им красивые лица, улыбки, хорошую еду в далекие мирные дни. Несколько минут они расслабленно сидели, забыв обо всем, и жевали раскрошенные лепешки, не замечая даже шума битвы, происходившей совсем рядом. Пипин очнулся первым и вернул к действительности товарища.

— Удирать отсюда надо, — сказал он. — Подожди, я сейчас.

Рядом лежала сабля Грышнака, но она была очень тяжелой и неудобной, так что пришлось подползти к трупу и снять с него нож. Острым лезвием Пипин перерезал все веревки.

— Давай двигаться, — сказал он. — Главное начать, хоть ползком, потом ноги разогреются, встанем и пойдем. Поползли!

Так они и двинулись. Сначала ноги совсем отказывались слушаться, пришлось-таки ползти, но земля была мягкая, передвигаться было нетрудно. Последний костер роханских часовых они обошли уже почти на ногах, потом оказались на берегу реки, сели и осмотрелись.