Властелин Колец

Он бегом спустился к нижней двери и подергал ее. Дверь не поддавалась. Сэм снова кинулся наверх. По лицу его потекли струйки пота. Он чувствовал, что теперь каждая минута на счету, — а он терял их одну за другой и ничего не мог сделать!.. Он больше не думал ни о Шаграте, ни о Снаге. Орки — сколько бы их ни кишело на белом свете — перестали существовать для него. Он умирал от желания увидеть Фродо. Увидеть, коснуться его руки — а больше ничего и не надо…

Наконец, устав и отчаявшись, хоббит сел посреди лестницы и закрыл лицо ладонями. Вокруг стояла тишина — страшная тишина. Факел, и без того еле чадивший, зашипел, выплюнул последнюю копоть и погас окончательно. Все утонуло во тьме. И вдруг, запертый во мраке безнадежности, подавленный бесславным концом долгого и напрасного пути, Сэм неожиданно для самого себя запел. В холодной, темной башне голос его зазвучал тоненько и дребезжаще — голос одинокого, усталого хоббита. Только совершенно глухой орк мог бы спутать песенку Сэма с боевым кличем эльфийского богатыря. Сэм начал со старых засельских песенок, потом перешел на вирши Бильбо; мелодии всплывали у него в памяти одна за другой, как мимолетные видения далекой родины… И вдруг, откуда ни возьмись, проснулись новые силы, голос окреп, зазвенел, а на простую мелодию сами собой легли новые слова:

На западе давно весна,Луга цветов полны,Леса проснулись ото сна,И светел плеск волны.

А ночью ясен небосвод,И плащ его расшит —Там звезд эльфийский хороводКруги свои вершит.И пусть я заперт в тупике,Пути не завершив,Вдали от бликов на реке,

Средь башен и вершин, —Но Солнце правит выше тучСвой неуклонный ход,И звезды направляют лучВ зияние пустотМеж бастионов тьмы, — и тень

Не век, как ни сгущай.И не скажу я — «кончен День»,И не скажу — «прощай»^{588}.

— «Средь башен и вершин…» — начал он снова — и вдруг оборвал себя на полуслове. Ему почудилось, будто сверху кто-то слабо отозвался! Но вокруг по-прежнему было тихо. Впрочем, нет: раздались шаги. Наверху открылась дверь, скрипнули петли. Сэм припал к ступеням и прислушался.

Дверь с тяжелым гулом захлопнулась. Раздался ворчливый орочий голос:

— Эй, там! Крыса помойная! Чего распищался? Я тебе покажу, как вякать! Слыхал?

Ответа не было.

— А-а, вон что, — прорычал Снага. — Молчишь! Ну, все равно, мне и так давно пора тебя проведать. Посмотрим, чем ты занят!

Снова заскрипели дверные петли. Сэм осторожно заглянул в коридор и увидел то, что искал. Одна из двух дверей открылась; за ней мерцал огонь, а на пороге маячил силуэт орка. Похоже было, что на плече у него что-то вроде приставной лестницы. И тут Сэма осенило. В верхнюю камеру попадали через люк в потолке! Снага приставил лестницу, влез по ней и скрылся из виду. Сэм услышал лязг засова. Сверху снова донесся омерзительный орочий голос:

— Чтоб этого больше не было, понял? А не то как врежу! Думаешь, тебе тут отдохнуть дадут?.. Размечтался! А может, хочешь, чтобы мы сейчас тобой занялись? Нет? Ну так заткни хайло и молчи в тряпочку. Усек? Вот и хорошо! А это тебе для памяти! — Послышался звук, похожий на свист плетки.

Тут Сэма охватил такой гнев, что он забыл про все на свете. Одним прыжком подскочив к лестнице, он ловко, как кот, вскарабкался по ней и, просунув голову в люк, увидел большую круглую комнату. Освещал ее подвешенный к потолку красный светильник. В обращенной на запад оконной прорези, такой высокой, что не дотянешься, царил мрак. На полу под окном что-то лежало, но что — видно не было: все заслонила раскоряченная темная фигура орка, занесшего плеть для нового удара. Но удара не последовало.

Вопя и размахивая Жалом, Сэм выпрыгнул из люка и бросился на орка. Тот повернулся к нему, но сделать ничего не успел: Сэм с размаху рубанул Жалом, и кисть орочьей руки вместе с плеткой покатилась по полу камеры. Взревев от боли и страха, орк, видя, что дело плохо, нагнулся и пошел на Сэма головой вперед. Второй удар пришелся в пустоту: нога Сэма поехала по полу, и он грохнулся, тщетно пытаясь уцепиться за противника. Тот споткнулся о Сэма, потерял равновесие — и не успел хоббит поднять головы, как раздался крик и глухой удар: обезумевший от ужаса стражник зацепился ногой за конец лестницы и полетел в открытую пасть люка. Что с ним стало, Сэм выяснять не собирался. Он бросился к лежащему. Это был Фродо.

Фродо лежал на куче грязного тряпья нагой и, казалось, без сознания. Он по-прежнему заслонялся рукой от удара; на боку у него алел уродливый след орочьей плетки.