Властелин Колец

— Это правда, — ответила Гилраэн, — но породнились мы давно и в другую эпоху. С тех пор наше племя умалилось. Ты страшишь меня, сын мой! Если бы не благоволение достойного Элронда, род Исилдура давно прервался бы. Но я не думаю, что благоволение Элронда простирается столь далеко!

— Тогда дни мои исполнятся горечи и в одиночестве буду я скитаться по диким пустынным землям, — сказал Арагорн.

— Это суждено тебе и так, — молвила Гилраэн. Но хотя и она отчасти обладала даром предвидения, свойственным ее народу, она ничего не поведала сыну о его будущем; ничего никому не сказала она и о том, что узнала от него.

Но Элронд замечал многое и читал в сердцах, как в открытой книге. Однажды, в конце года, он позвал к себе Арагорна и сказал ему:

— Послушай меня, Арагорн, сын Араторна, Вождь дунаданов! Тебя ждет великая судьба: ты поднимешься до твоих праотцов, сынов Элендила, а если нет — уйдешь во тьму вместе с остатками твоего рода. Тебя ждут долгие годы испытаний. И знай: пока не пробьет твой час и пока ты не окажешься его достоин, у тебя не будет ни жены, ни невесты.

Арагорн, встревоженный, спросил Элронда:

— Неужели моя мать говорила с тобой обо мне?

— Нет, — ответил Элронд. — Тебя выдали твои собственные глаза. Но речь не только о моей дочери. Пожелай ты взять в жены дочь человеческую, тебе тоже пришлось бы ждать, пока не придет твое время. Что же до Арвен Прекрасной, Владычицы Имладриса и Лориэна, Вечерней Звезды эльфов, то ее кровь благороднее твоей и она живет в мире уже очень долго. Ты для нее — все равно что годовалое деревце для молодой березы, видевшей уже много весен. Она слишком далека от тебя, и род ее намного выше. Думаю, она хорошо знает это. Но если сердце ее вопреки всему склонится к тебе — я буду премного опечален, ибо знаю, какой мы обречены судьбе.

— Какой же? — спросил Арагорн.

— Пока я живу в Имладрисе, Арвен останется со мной и будет по-прежнему цвести вечной молодостью Элдаров, — ответил Элронд. — Когда же я покину этот край, она уйдет вместе со мной, если только будет на то ее воля.

— Вижу, я дерзнул поднять взор на сокровище не менее дорогое для тебя, чем то, что принадлежало Тинголу и которым искал обладать Берен, — молвил Арагорн. — Но изменить что-либо я бессилен. — Тут его посетил дар предвидения, свойственный всему его роду, и он добавил: — Выслушай меня, о достойный Элронд! Уже недолго пребывать тебе в Имладрисе, и близок час, когда детям твоим придется выбирать, с кем разлучиться — с тобой или Средьземельем!

— Ты прав, — сказал Элронд. — Час близок, хотя по людскому счету до него, может быть, еще много лет. Но моей возлюбленной дочери Арвен выбирать придется только в том случае, если между нею и мной встанешь ты, Арагорн, сын Араторна. Тогда одному из нас придется вкусить от горечи разлуки, которая продлится и за пределы этого мира. Ты не ведаешь, чего хочешь! — Он тяжело вздохнул и после недолгого молчания добавил, глядя на юношу строгим взглядом: — И все же пусть случится то, чему суждено случиться. Не будем более говорить об этом, доколе не придет время исполнения судеб. Дни становятся темнее, и впереди много бед и тревог.

Тогда Арагорн, любивший Элронда всей душой, склонился перед ним и испросил дозволения покинуть Имладрис. На следующий день он простился с матерью, с домочадцами Элронда и с Арвен. Его ждали пустынные земли севера и востока. Тридцать последующих лет провел он в борьбе против Саурона и стал другом Гэндальфа Мудрого, от которого многому научился. С ним вдвоем он совершил множество опасных путешествий, но с течением лет все чаще странствовал в одиночку. Пути его были долгими и трудными; когда он не улыбался, лик его казался суровым и мрачным. И все же, когда он не скрывал своего истинного обличия, людям казалось, что он исполнен высшего достоинства и подобен королю в изгнании. Ибо он скрывался под многими обличиями и стяжал себе славу под многими именами. Он скакал на коне бок о бок с Рохирримами, сражался на суше и на море под знаменами Наместника Гондора, — но, не отпраздновав победы, скрылся от людей Запада и в одиночку отправился на Восток и в дебри Южных Земель, изучая людские сердца и раскрывая замыслы и козни слуг Саурона. Так он стал тверже и закаленнее всех людей, живших в его время. Он достиг совершенства во многих человеческих искусствах, глубоко изучил Предание и превзошел своих соплеменников во всем, поскольку был мудр эльфийской мудростью, а в глазах его иногда вспыхивал огонь, и тогда мало кто мог выдержать его взгляд. Судьба, ему доставшаяся, сделала его лицо суровым и печальным, но в глубине его сердца жила надежда, из которой иногда рождалась радость, подобная бьющему из скалы ключу.

Когда Арагорну исполнилось сорок и девять лет, он вернулся из опасного похода к темным границам Мордора, где вновь поселившийся там Саурон плел новые сети зла. Арагорн устал и желал вернуться в Ривенделл, дабы отдохнуть немного перед новым походом в дальние страны; по дороге, однако, он оказался у границ Лориэна и был допущен в этот тайный край Владычицей Лориэна Галадриэлью.