Влиятельные джентльмены

Конкурентом русского американца за право получить концессию была одна мексиканская корпорация, имевшая достаточно ресурсов для освоения месторождения, за исключением главного – расположения русской администрации. Русские вообще предпочитали вести дела с давними заокеанскими союзниками (даром, что и соперниками по целому ряду рынков), так ещё у Нойманна было русское подданство, а у мексиканцев, в противоположность тому, весьма дурная репутация. Всякие вещи можно было услышать про них и в «Яру», и в гильдии, и даже в коридорах Таврического, хотя судебным образом ни один из эпизодов доказан не был. В любом случае, мексиканцам русская концессия не светила, разве что с американцем случилось бы что-то экстраординарное.

Но вот теперь американец пропал.

– Юрий Степанович, расскажите, пожалуйста, господам офицерам, что мы на данный момент знаем.

– Слушаюсь, Ваше высокоблагородие! – картинно, но вежливо ответил Юра Плещеев, оттолкнувшись от стены.

Он сделал шаг к столу, несколько фривольно опёрся на него и стал излагать.

В роскошных меблированных номерах, снятых Корнелиусом Нойманном с видом на Исаакий, нашли следы борьбы, но не нашли саму восходящую звезду русско-американской нефтедобычи. События первых семи дней того приезда в Петроград, который обещал закончиться концессией на полвека, восстанавливались легко. По крайней мере, до предпоследнего дня…

Сперва, как и полагается, он нанёс визит в гильдию. Следующий день провёл в Охте на заводе по производству бурового оборудования, и вернулся оттуда довольным донельзя. Через пару дней отправился в южные предместья на переговоры с неким партнёром, и уж из Купчина-то вернулся раздосадованным. С кем беседовал? А вот это неведомо… По неясной причине никогда не строивший из своих дел секрета мистер Нойманн в этот раз ни единого из своих ассистентов не уведомил не только о персонах будущих собеседников, но даже о месте встречи. А после оной вернулся в номера – и исчез.

– Есть у меня на подозрении один синдикат, – обмолвился Велецкий после того, как Юра ввёл собравшихся в курс дела.

Сам подполковник именовал это «чутьём», подчинённые списывали всё на боевой опыт, но в большинстве своих догадок он оказывался прав. А потому расспрашивать его о причинах подозрений было не принято. Да и субординация не позволяла.

– Русский синдикат-то, Ваше высокоблагородие? – уточнил капитан Плещеев.

– Заокеанский, – нехотя сказал подполковник, задумчиво глядя сквозь толстое стекло на Александровский сад, но ничего больше пояснять не стал.

* * *

– Тимур, сегодня я могу быть позже обыкновенного, так что сестру тебе придётся забирать самолично.

– Так точно!

– И ужин…

– Будет исполнено в лучшем виде!

– А может быть, всё-таки кухарку попросить?

– Сам всё сделаю, я не маленький! А можно мы потом панель посмотрим?

– Только после ужина и до девяти, потом выключай.

– Ну пожалуйста! Сегодня новую серию показывают…

– Да помню, помню… Хорошо, но как досмотришь – сразу же выключай!

– А Ольге можно? Мне без Ольги не интересно смотреть…

* * *

На поиски таинственного переговорщика, после встречи с которым Нойманн как в воду канул, Александр Климентович отправился самолично с поручиком Угличевым. А осматривать меблированные комнаты откомандировал остальных под руководством как раз-таки капитана Плещеева.

Ещё со времён, когда неловкий о ту пору Плещеев пришёл на первый курс, он чувствовал расположение замкнутого, но честного и по-своему душевного Велецкого, который потом быстро сделался капитаном, а теперь вот и подполковником. Юрий Степанович рад был служить под командой давнего товарища. И старался не подвести.

Однако в этот раз по всему выходило, что Велецкого он подводит. В номере были разбросаны вещи, напольная вешалка для пальто – переломлена, на полу и даже на краю кровати обнаружились небольшие, но всё равно заметные капли крови. Но ни по ним, ни по разбросу вещей не выходило определить, кого и куда тащили. Капитан, снова чувствуя себя курсантом Юрой Плещеевым, по третьему разу лично осматривал с лупой каждый закуток каждой комнаты, но по всем признакам получалось одно: то ли вообще никто никого не тащил, то ли нескольких здоровенных детин оглушили и волокли по всем комнатам в разные стороны непонятно для чего.

Ни соседи, ни дворники, ни швейцары ничего подозрительного не слышали. И либо они все скопом врали, глядя прямо в глаза сыскным, либо и впрямь через парадную в предполагаемый час пропажи американца вообще никто не приходил и не выходил. Разве что за чёрным ходом о том часу никакого присмотру не было, но так и дверь там снаружи вовсе не отпирается, а только изнутри для всяких бытовых надобностей – когда продукты для кухни привозят, бельё для комнат и всё такое прочее… Швейцар для убедительности дверь эту капитану Шульгину даже показал: замок новой модели, захлопывается надёжно, снаружи ничем не поддеть!