Влюбляться лучше всего под музыку

[Это словно проклятие]

Она видит, видит, видит…. тебя.

{И припев:}

Она устала и не ждет тебя,

Не ждет твое «прости»,

Но если ты узнаешь, что она несчастлива,

Придешь ее спасти?

В ушах тихим звоном льется ее голос. Перед глазами картина, как Леся медленно двигается по сцене и выдыхает в микрофон, словно обращаясь к кому-то конкретному:

И я всегда буду звать одного тебя,

Ждать одного тебя….

Прижимаю к себе гитару, останавливаюсь. По крайней мере, получилось похоже. Это же просто рай — вот так перекладывать свои чувства на ноты, вплетать в аккорды, заключать в слова и иметь возможность делиться со всем миром. Просто потрясающе!

И песня — отпад.

Я вдруг замираю. В дверях стоит Аня. Из одежды на ней только широченная улыбка. Сияющая и смелая. Передо мной девушка-мечта. Она поднимает руку и отводит от лица прядь мокрых волос, хитро сверкает глазами, манит пальчиком.

Похоже, мой взгляд выдает меня с головой. Ангел на моем левом плече завороженно следит за каждым движением, Демон на правом шепчет, что нужно скорее попробовать ее на вкус. Мне хочется присвистнуть, но вместо этого я затихаю. Просто смотрю на нее, не зная, что делать дальше.

— То есть, ты больше не боишься, что моя мама явится в самый неподходящий момент? — Наконец, выдаю я, продолжая жадно разглядывать все выпуклости на ее теле.

Взгляд любуется линией талии и бедер, плавной, покатой. По ней просто необходимо пройтись ладонью, потом языком. Остановиться и, улучив момент, шлепнуть по упругой заднице, да так, чтобы непременно остался красный отпечаток на коже. А потом на ее неожиданный вскрик ответить грубым поцелуем и настойчивыми домогательствами. И только утолив свой голод, вновь можно будет возвращаться к нежностям.

— По-моему здесь нет ничего нового для твоей мамы, — она проводит пальчиком по животу, скользит вниз, — она все это уже видела. — Смеется. — Но я на всякий случай закрыла дверь на цепочку.

Подмигивает, беззастенчиво повышая градус напряжения.

Когда Аня начинает движение в мою сторону, ощущаю сильное давление — плоть уже с силой упирается в корпус гитары. Приятно, когда твое тело живет своей жизнью, а у тебя вдруг появляется отличная возможность применить эту особенность на деле.

Вздыхаю, когда она подходит и резко вырывает из моих рук гитару, бросает ее на край дивана и садится на меня сверху. Чувствую ее жар и влагу, касаюсь их ладонями, впиваюсь пальцами в бедра, прижимаю девчонку к себе и жадно пью ее поцелуи.

Нам хочется большего, прямо сейчас, и мы это получим. Не раз, уверяю вас, мои друзья, не раз и не два. Сегодня я очень голоден… Очень…

Анна

— Я уже начинаю немного жалеть, что ты уезжаешь. — Говорю я, надевая очки. — На словах это все казалось чем-то далеким и несерьезным. Даже не верится.

Старая, гремящая на каждой кочке, восьмерка мчит нас к центральной площади. Настойчивые лучи утреннего солнца упрямо продираются сквозь облака и разбегаются цветными бликами по лобовому стеклу.

— Так еще не поздно, поехали со мной? — Предлагает он, поворачивая руль. — В микроавтобусе еще, кажется, оставалась пара свободных мест.

— Нет, Павлик, — намеренно дразню я, зная, как Сурикова раздражает такое обращение, — в конце недели мне пересдавать зачеты. Да и квартирку нужно подыскать. Или комнату. Придется нам все-таки потерпеть.

Открываю бутылку минералки и пью большими глотками. Мне хочется, чтобы он предложил мне съехаться, жить вместе, но Пашка молчит. Мы оба знаем, что это слишком рано. Он, наверняка, боится, что это все испортит, что своим предложением может напугать меня. Я, в свою очередь, боюсь спугнуть его. Нам просто чертовски хорошо вместе, и лучшим решением будет затащить его в свою новую квартиру и никогда не выпускать.

Пусть все само собой сложится. Черт, такое ощущение, что едет крыша. Только и думаю, как бы его скорее увидеть, в каком темном углу зажать, чтобы накинуться и долго терзать. Надеюсь, это излечимо…

Мы останавливаемся у автобуса, Пашка глушит мотор и передает ключи от машины мне. Сжимает с силой волосы на моем затылке, притягивает к себе и целует так, что внутри у меня все начинает гореть.

— Пойдем, — он берет с заднего сидения сумку и выходит.

Спешу за ним. Во рту у меня все еще остается привкус его губ, а на лице тонкий, едва ощутимый аромат пены для бритья. Пашка берет меня за руку и ведет к группе ребят, стоящих у входа.

— Привет! — Приветствует он улыбающихся парней и обращается ко мне. — Аня, знакомься, это Ник. Майк. Боря. Ярика ты знаешь.

Мы жмем друг другу руки. Я с интересом разглядываю ребят: они все такие разные, но вместе смотрятся на удивление органично. Вот что значит команда.

— Это моя Аня, — поясняет Паша, привлекая меня к себе. — А это Леся.

Кто?