Влюбляться лучше всего под музыку

Мне хочется причинить себе столько боли, чтобы больше не быть способным причинять боль другим. Биться головой о стену до тех пор, пока не размозжится череп. Ударять себя в лицо кулаками, пока не потеряю прежний вид. Бить, бить, бить, бить. Куда девать эту боль, от которой готова лопнуть голова? Что с ней сделать? Мне хочется провалиться на месте, исчезнуть, сдохнуть.

— Это поможет, — вдруг говорит кто-то.

Открываю один правый глаз. Это Леся, она садится рядом и протягивает сигарету.

— Это никогда не помогает, — усмехаюсь я, но все же беру.

— Нам лучше пойти в номер и выйти на балкон. Иначе будут проблемы.

Соглашаюсь. Встаю и, не дожидаясь, когда девушка последует за мной, покидаю коридор. Прохожу в номер, выхожу на воздух и прикуриваю. Втягиваю горький дым, заполняю легкие жгучим табачным туманом и медленно выдыхаю. Все верно, легче не становится, но все же это действо сродни медитации. Отвлекает. Как четки, вязание, семечки или игра на гитаре — любые занятия, способные на время занять рот, руки и голову.

Леся заходит на балкон, закрывает за собой дверь и садится на стул, стоящий рядом со мной. Она разжимает кулак и швыряет вниз свои трусы. Те, не пролетев и пары метров, цепляются за какое-то дерево, широкими листьями напоминающее пальму. Колыхаются на ветру, напоминая красный флаг, и даже не собираются лететь вниз.

Девчонку это совершенно не беспокоит — она закуривает, выдыхает дым и смотрит в совершенно другую сторону, туда, где серебристые волны лениво наталкиваются на берег. Сидит в расслабленной позе, покусывает фильтр и выглядит совершенно отрешенной. Только пылающие щеки напоминают сейчас о том, как я обошелся с ней каких-то десять минут назад.

— Прости, — тихо произносит она, наконец, заметив на себе мой взгляд.

— За что? — Прищуриваюсь я.

Она смеется. Нет, серьезно.

Весело и заливисто смеется, пряча красные глаза под пушистыми ресницами. В этот момент меня посещает мысль о том, что, если ей отрастить волосы на том боку, где они были выбриты, собрать их в хвост, переодеть Лесю во что-то поприличнее, то она будет ничем не примечательной девчонкой. Самой обычной. Когда вдруг понимаю, что с ней случилась самая настоящая истерика, уже поздно — слезы, смешиваясь с тушью для ресниц, черными дорожками уже прокладывают путь по щекам к шее.

— Эй, — сажусь перед ней на корточки, сухим участком обернутой вокруг руки повязки, стираю влагу с ее лица, — и ты меня прости, ладно?

— За то, что не захотел трахнуть меня? — Смеется она, подмигивая. Делает глубокую затяжку и кашляет. — Или как там у вас это называется? Познать радость любовного соития?

Мне приходится дождаться, когда она перестанет хохотать.

— Нет.

— А ведь все верно, — продолжает Леся, размазывая слезы по щекам. — Таких, как я, можно только трахать. Нет-нет, не качай головой, я же знаю. Не дурочка. Просто до этого никто не отказывался. — Горькая ухмылка печатью ложится на ее лицо. — Ни в жизни, ни по работе.

— По работе?

— Или ты думал, что в этом бизнесе все по любви? Или, боже упаси, благодаря таланту? — Она шутливо отмахивается, всхлипывая. — Нет. Когда ты звезда, можешь требовать или решать что-то сам, но сначала условия диктуют тебе, сечешь? Толстые продюсеры с волосатыми лапами и липкими пальцами, устроители мероприятий, владельцы студий… И только когда ты будешь нужен публике, а не она тебе, когда на тебя пойдет зритель, на твое имя, сам сможешь трахать того, кого захочешь. Все просто.

Что. Говорят. В. Таких. Случаях?

Пока она смотрит куда-то вдаль, я оседаю в буквальном смысле слова, решая, как нужно реагировать на это неожиданное признание.

— Лесь… есть же другие пути, они должны быть. — Шепчу я, видя, как сигарета пляшет у нее меж пальцев. — Они не такие короткие, но ведь со временем можно добиться всего, чего захочешь. Особенно если есть талант, как у тебя. Ты о чем, вообще, сейчас? Я подумал…

— Пути куда? — Морщится она. — В забвение? Паш, мы с тобой не из столицы. Ты что, всю жизнь хотел пропеть на сцене местного ДК? Колесить с гастролями по области? Выступать в вонючих коровниках и на корпоративах? Но я-то мечтала о другом, всегда мыслила шире, глобальнее, а когда вдруг поняла, что это наш потолок, испугалась. Зачем бросила институт, зачем посвятила себя тому, что никогда не принесет хоть сколько-то значимых плодов? Зачем?

Абсолютно теряюсь, замечая, как ее потряхивает.

— Есть ведь и другие способы…

Леся напряженно вглядывается в мои глаза.

— Не думай, что я трахаюсь направо и налево со всеми подряд ради продвижения группы. Но это было. Да. — Она выдыхает, закрывая глаза. — И мне противно об этом вспоминать. Вы — это все, что у меня есть. И я не могу вас подвести. Майк ушел из успешной группы ради нас, Ярик оставил стабильную работу, Ник потерял семью. Мне сейчас плевать, какой ценой, но я должна сделать так, чтобы ни один из вас не пожалел. Буду работать до седьмого пота, выкладываться по полной, но все мои ребята будут получать достойные деньги за мой труд, будут гордиться тем, что выступают со мной. Или это буду не я.