Внешняя беговая

— В 1 час 30 минут станцией зафиксирован взлет тяжелого летательного аппарата с воздушной базы в Туле. В 4 часа 48 минут присутствие данного летательного аппарата зафиксировано в квадрате 35–11 на высоте 12000 метров, двигавшегося курсом 260˚со скоростью 600 километров в час. После проведения анализа особенностей его перемещения и сравнения с характерными особенностями имеющимися на вооружении стран НАТО летательными аппаратами, выяснилось, что это «Боинг-737» оборудованный системой АВАКС, принадлежащий ВВС Соединенных Штатов. В 4 часа 59 минут узел связи доложил о присутствии обширных помех в широкополосном диапазоне, препятствующих связи с другими станциями и Центральным Командованием ВКС. У нас сразу возникли подозрения на «чужака». После наложения вектора исходящих помех на вектор курса АВАКСа, подозрения подтвердились. В 5 часов 00 минут нами зафиксирован старт с военно-воздушной базы НАТО в Тромсе тяжелого летательного аппарата. Судя по сигнатуре, это В-52. Азимут 330˚, высота 8000 метров. Движется со скоростью 800 километров в час. Начальник дежурной смены — майор Ахмет-хан доклад окончил.

— Доклад принял, — потер рукой лицо, полковник, стряхивая с себя остатки сна. — На запасные частоты переходили?

— Так точно, товарищ полковник. Это не дало положительных результатов, так как противник применил глушение во всем рабочем диапазоне используемой нами связи.

— А…, — хотел задать полковник следующий вопрос, но майор, поняв намерения начальства, ответил не дожидаясь.

— Частоты связи, предназначенные для особого периода, нами не были задействованы. Кроме этого самолета, никаких аномальных действий противника, выходящих за рамки повседневной активности, не были выявлены. Поэтому мы решили, что это провокация с целью обнаружения наших частот, предназначенных для работы в особый период.

— Добро, — согласился Вершигора. — Что там с палубной авиацией АУГ?

— Ночных полетов палубной авиации не зафиксировано, — лаконично ответил Ахмет-хан.

— Свяжитесь по оптоволоконной связи с базой, — приказал Вершигора.

Молоденький лейтенант, отвечающий за коммуникацию, поднял трубку. Что-то прошелестел в нее губами. Потом поднял другую трубку и тоже завел с кем-то неслышимый со стороны диалог. Прошло не менее двух тягостных минут ожидания, пока не послышался его рапорт:

— Оптоволоконная связь с базой отсутствует. Все характерные признаки говорят об обрыве на линии.

— Т-а-а-к, — многозначительно протянул полковник. — Это уже становится серьезным.

Только он успел проговорить эту фразу, как до его ушей донесся еще один доклад одного из операторов.

— Посты внешнего наблюдения докладывают об интенсивной перестрелке в районе базы!

— Началось, — проговорил Иван Никодимович и тут же взял себя в руки. — Объявляю общую тревогу. Оповестите весь персонал станции и роту охраны.

— Есть, оповестить! — раздалось от пульта.

И тут же замелькали красным светом лампы на командном пункте, сопровождая это цветовое представление режущими ухо, звуками сирены. Все, кто сейчас находился в зале командного поста у центрального пульта, почти физически ощутили, как звуки сирены и блуждают по многочисленным переходам и тоннелям станции, солдаты, призванные охранять ее периметр, лихорадочно занимают заранее оборудованные рубежи обороны.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться?! — подал голос все тот же молоденький лейтенант-связист.

— Обращайтесь, — ответил Вершигора, так и продолжавший стоять столбом посреди зала.

— Разрешите направить наряд связистов во главе со мной, на место предполагаемого порыва кабеля связи.

— Не разрешаю! — рубанул Вершигора тоном, не терпящим возражений.

Таким собранным и таким жестким подчиненные еще никогда не видели своего командира. Полковник помолчал немного, а потом все же решил снизойти до объяснений своего категорического запрета:

— Вы что, не понимаете, лейтенант Акинфеев, что это не банальный порыв, а деяние человеческих рук?! Противник наверняка ожидает ремонтную группу в месте порыва, чтобы в лучшем случае перебить ее, а в худшем случае, захватить вас, например, для получения сведений о способах проникновения на станцию.

— Нам сейчас крайне необходимо наладить связь, хоть с кем-нибудь для прояснения окружающей обстановки и принятия решения, опирающегося на реальные события. Обещаю, что мы будем вооружены и очень осторожны, — неожиданно заупрямился Акинфеев.

— Вы полагаете, что наряд солдат-срочников под вашим руководством сможет дать достойный отпор группе матерых диверсантов? — в голосе полковника чувствовались откровенные нотки издевки.

— Но не сидеть же, сложа руки, в ожидании, когда они нападут на саму станцию? — опять начал фрондировать связист.

На «корабле» явно назревал бунт. «Этого еще не хватало?!» — подумал полковник, досадливо морща нос.

— Кто еще так думает?! — возвысил он голос. — Кто еще желает навязать противнику встречный бой на подступах к станции?!