Вниз по матушке по Харони

И все остальные, включая Марусеньку, хором хлопнули себя по лбу, а Циперович указал Козла пальцем и воскликнул, в смысле отдал приказ боевой:

– Рулевой Сидоров! Козлик! Приказываю идти на берег и принеси, шлемазл ты мой родненький, пищи-еды.

– А чем, Аглай Трофимыч, платить буду?

– А вот с этим, ненаглядный, обращайся к казначею корвета Калике Переплывному.

И тот вынул свой золотой пердонец и протянул Сидорову Козлу.

И тот вразвалочку сошел на берег и исчез в чужой земле. А все стали ждать.

Но вскорости он вернулся ни с чем. Весь из себя печальный, с нерастраченным золотым пердонцем.

Что-то не сложилось.

И жители корвета «Вещий Олег» молча потребовали от Сидорова Козла объяснений, типа что, мол, как и почему.

И вот вам, мои читатели, объяснения Сидорова Козла типа что, мол, как и почему:

– Значит, вот оно как: пришел я, значит, в городишко этот, иду по улице, а народишко местный, один за другим, останавливается, воздух носом в себя втягивает, а потом вслед за мной пешком идет. И вот прихожу я к зданию двухэтажному. И из этого здания выходят, значит, двое: мужик и дева младая. И мужик этот спрашивает сквозь пердеж:

– Чего тебе надобно, младче?

– А вот чего, – значит, отвечаю я. – Нужно мне еды взамен вот этого вот золотого пердонца. – И показываю им вот этот вот золотой пердонец. А дева смотрит на меня и носом воздух от меня втягивает. И ноздри у нее расцветают вширь. А мужик спрашивает:

– Это че, сладко пахнущий молодец?

– Как «че»? – даже удивился я. – Это, мужик, золотой пердонец – свободно конвертируемая валюта. И я на него хочу закупить съестной припас.

– Обратно не понял, – говорит мужик.

А дева эта вот-вот в обморок хлопнется. А другой народец на меня с любопытством посматривает, а девицы ихние телом плывут. А мужик деву эту подхватывает и говорит:

– Не, сладко пахнущий молодец, это нам ни к чему. Мы этих золотых делов не знаем и знать не хотим. Еды мы тебе и так дадим, типа съестной припас. Но взамен тебе придется вот эту вот деву, дочь мою, познать, чтоб род мой продолжить. А то из наших парней ее познавать никто не отваживается.

– Это ж почему, мужик, такую красну деву никто не желает познавать?

– А потому, сладко пахнущий молодец, что все другие девы в городе пукают чайной розой, а она – жимолостью. Да и не пукает вовсе… Чистый мезальянс для наших парней. Понял? Если откажешься, то прибьем тебя без всякой политкорректности…

Вот я и вернулся.

– Не понял, – сказал Нупидор. А остальные молча подтвердили согласие с непониманием Нупидора.

– Видите ли, я некоторым образом женат.

Тут все даже поперхнулись. Как-то в России не очень принято «я ей навеки отдан и буду век ей верен». Тем паче когда она по пивным дыша шелками и туманами. И только Марусенька на него глянула с уважением. Она даже подумала, что вот Нупидор, ну как он поведет себя в подобной ситуации. А Нупидор пришел в себя и заговорил с мягкой укоризной:

– Вот ведь какая штука, милейший Сидоров Козел: вы поставили свои личные интересы выше интересов общества. В данный момент интересы общества требуют от вас прямого действия.

– Уточните, пожалуйста, – мягко попросил Михаил Федорович.

– Уточняю, – продолжил Нупидор. – Если уважаемый Сидоров Козел не трахнет деву, то у нас не будет еды, и мы вполне можем помереть от голода, и мы не познаем соли земли Русской. Так что, товарищ Козел, родина требует от вас трахнуть деву младую.

И могучий Козел головою поник. И пошел, солнцем палимый.

Прошел день, вечер и ночь. А потом развиднелось… И когда голодные желудки устали ждать, они увидели, что к берегу тянется повозка с горой пищи на ней. И вот повозка приехала к берегу, во главе ее сидел Сидоров Козел. И от него вместо привычного запаха пота, несло, не боюсь этого слова, запахом жимолости. А в правой руке сверкал золотой пердонец.

И вот они разгрузили повозку, а Сидоров Козел махнул рукой какой-то деве, видневшейся вдали на берегу. И получил в ответку сонм воздушных поцелуев, пахнувших чайной жимолостью… И рассказал:

– И пришлось мне взять на себя непосильный труд – эту пахнущую жимолостью деву познать. Ну и вот, – и обвел рукой повозку с едой.

– Сильно страдал? – спросил Нупидор не без лукавства.

– Не то слово, – тяжело вздохнул Сидоров Козел и пахнул жимолостью. Весь из себя опечаленный изменой. Душа – она не очень-то о соли земли Русской беспокоится.

– Ну, ты утешай себя тем, что пострадал за общее дело.

И вот поели-попили наши герои и двинулись дальше вдоль по матушке по Харони.

О деревне Субботово