Вниз по реке

Я оглядел пустой коридор в обе стороны. За толстым стеклом за письменным столом сидела миниатюрная женщина – лицо цвета чая, желтые волосы и суровые глаза. Когда я нажал на кнопку переговорного устройства, она прекратила долбить по клавиатуре. Глаза ее сфокусировались, женщина подняла палец и вымелась из комнаты так быстро, как только могли нести ее опухшие ноги.

Умчалась сообщить судье, кто именно пожаловал.

На Рэтборне был другой костюм, но выглядел он примерно так же. Может, разве что не столь потным. Он внимательно изучил меня через стекло, и мне было видно, как в голове у него проворачиваются шестеренки. Через несколько секунд он шепнул что-то своей секретарше, которая положила пальцы на телефон. Потом открыл дверь.

– Что тебе надо?

– Минутку вашего времени, – официальным тоном объявил я.

– По какому вопросу? – Его очки сверкнули, и судья нервно сглотнул. Неважно, каков был вердикт – для него я был убийцей. Он шагнул вперед, и его тело заполнило щель в двери. – У нас будут проблемы?

– Почему в тот день вы приезжали к моему отцу? Вот об этом я и зашел поговорить.

– У тебя ровно одна минута, – объявил он.

Я проследовал вслед за ним мимо миниатюрной секретарши с жестким взглядом и встал перед его письменным столом, когда Рэтборн неплотно прикрыл дверь, оставив щелку.

– Она так и ждет повода позвонить приставам, – объяснил мне он. – Лучше не давай ей такой повод.

Он сел, и я сел. Над верхней губой у него выступили крошечные бусинки пота.

– О чем был спор? – спросил я. – Между вами и моим отцом.

Судья откинулся в кресле и поскреб свой паричок согнутым пальцем.

– Давай сразу проясним одну вещь. Закон есть закон, а прошлое есть прошлое. Я судья, а ты сейчас даже не в зале суда, а в моем личном кабинете. Я не принимаю по личным делам у себя в кабинете. Только преступи эту черту, и приставы будут здесь так быстро, что ты просто не поверишь.

– Вы закрыли меня за убийство. Вы закрыли Долфа за убийство. Трудновато тут воздерживаться от личного.

– Тогда можешь уходить прямо сейчас. Я тебе ничего не должен.

Я постарался успокоиться. Повторял себе, что явился сюда по вполне конкретной причине.

Лицо судьи стало темно-красным. В соседней комнате скрипнул стул. Я откинулся на кресле, вдохнул, шумно выдохнул, и Рэтборн улыбнулся улыбкой, которая вызвала у меня тошноту.

– Ну вот и отлично, – сказал он. – Так-то лучше. Я знал, что найдется все-таки хоть кто-то из Чейзов, кто способен проявить благоразумие. – Разложил свои наманикюренные белые руки на столе. – Вот только сумел бы ты убедить проявить такое же благоразумие своего отца…

– Вы хотите, чтобы он продал землю?

– Я хочу, чтобы он подумал о благополучии округа.

– Вот потому-то вас и послали с ним встретиться?

Он подался вперед и сложил руки ковшиком, словно держал в них какую-то большую драгоценность.

– Открываются большие возможности. Возможности для тебя, для меня. Если б ты просто смог убедить его…

– Он живет собственным умом.

– Но ты же его сын. Тебя он послушает.

– Потому вы и согласились принять меня? Чтобы я смог уговорить отца?

Лицо судьи закрылось, улыбки как не бывало.

– Кто-то же должен заставить его разумно посмотреть на вещи.

– Разумно… – повторил я.

– Вот именно. – Он попробовал еще раз улыбнуться, но не вышло. – В вашей семье все движется лишь от плохого к худшему. Сдается мне, что это прекрасная возможность направить твоих родичей в нужную сторону. Заработать кое-каких деньжат. Помочь местному обществу…

Но я уже ничего этого не слышал. Разум забуксовал.

– От плохого к худшему… – повторил я его фразу.

– Да.

– Что вы имеете в виду?

Рэтборн раскинул руки, поднял правую, ладонью вверх.

– Плохое, – объявил он, после чего поднял таким же манером левую руку, изображая чаши весов. – Худшее.

Я указал на правую руку, понимая, что сейчас он сможет прочесть едва сдерживаемый гнев в моем голосе. Понимая, что это доставит ему удовольствие.

– Начнем с плохого, – сказал я.

– Я начну с худшего. – Судья потряс этой рукой. – Еще один близкий человек в тюрьме за убийство. В пределах ваших владений убивают людей и наносят им тяжкие телесные повреждения. Город кипит от возмущения…

– Далеко не все так настроены, – перебил я.

Рэтборн наклонил голову набок, продолжил перечислять громче:

– Рискованные предпринимательские решения…

– Какие еще рискованные решения?

Уголок его рта скривился.

– Долги твоего отца. Я не уверен, что он сможет их выплатить.

– Я в это не верю.

– Это маленький город, Адам. Я знаю тут кучу людей.

– Ну а плохое? – спросил я.

Рэтборн опустил руки, напустил на себя скорбное выражение, которое, как я знал, было насквозь фальшивым.

– А мне и вправду надо объяснять?

Я закусил губу, сильно.

– Твоя мать была замечательной женщиной…

Он проворачивал нож для своего собственного удовольствия. Я понял это и отказался в этом участвовать. Поднялся, показал ему средний палец, а потом развернулся и вышел. Судья проследовал за мной в приемную. Я чувствовал его у себя за спиной, когда проходил мимо письменного стола секретарши.