Внук котриарха

– Как мы тогда Климента обыграли, а? Вспомнить же радостно! – Пётр засмеялся, и его смех тут же разошелся по залу гулким приятным эхом, словно отзвуки праздничного фейерверка залетели с площади.

История и в самом деле случилась презанятнейшая. Петров посланец, Кологривов, командированный в Рим для присмотра за русскими студентами, отданными для обучения искусствам, увидел в одной из мастерских статую Венеры, только что извлеченную из раскопок. Восхитился: вот бы нам в Кунсткамеру это чудо! И ведь почти сторговался, да тут тот самый Климент Одиннадцатый, папа тогдашний, издал буллу, запрещающую вывоз из Рима древностей. И уговаривали, и к дипломатическим ухищрениям прибегали – ни в какую! Уперся.

Не мытьем, так катаньем, – решил Пётр. Призвал на совет Ваську: привлеки своих эльфов, может, они как главные спецы по сокровищам что присоветуют.

Эльфы взяли тайм-аут на изучение вопроса. Но ответ дали досрочный: отдайте взамен Венеры мощи Святой Бригитты. А за общественное мнение мы ручаемся.

«Что за мощи? Какая такая Бригитта?» – удивился Пётр.

Васька растолковал: в Эстляндии эти мощи хранятся. Католическая святыня.

– Так эсты же, после того как мы их… того, присоединили, сплошь в протестантство ушли, – недоумевает Пётр. – К чему им католические кости?

– А я про что? – Васька иногда котриаторской тупости поражался. – Протестантам они ни к чему, а католикам – в самый раз.

Климент, понятно, дураком совсем не был. Понимал разницу между хоть и святыми, но останками и – Венерой, однако эльфы свое обещание выполнили: в католических храмах один за другим пошли молебны за обретение святых мощей, к папе выстаивались целые делегации от регионов. «Даешь святые мощи взамен языческой идолицы!» – примерно таким было общее настроение. И сдался папа.

Прекрасную Венеру от самого Рима до Петербурга несли на руках. Редко на каких совсем уж ровных дорогах позволяли ей ехать в специальной мягкой люльке, притороченной к лошадям. Спереди охрана, сзади конвой. Доставили. Установили с почестями в Летнем саду. Рядом гренадера поставили, чтоб охранял.

Васька, кстати, первым сходство Венеры с Катериной и заметил. Шепнул Петру. Тот пригляделся: мать честная, правда – Катя, только что мраморная.

Екатерина потом, когда ссорились, так и говорила: иди к своей мраморной полюбовнице, пусть она тебя привечает. Да разве бы он свою Катю на кого променял?

– Эх, бабы, бабы, – Красный кот вздохнул, прислонился к розовому Венериному постаменту, – всю жизнь мне за вас доставалось. На Катерине женился – патриарх пеной исходил: помазанному царю на портомое жениться нельзя! А то я передумаю, ежели не благословит. Щас! Царю нельзя, так адмиралу можно. Катя – ох и бедовая супруга у меня была! – только смеялась: в постели, говорит, мужик не чином силен. А за тебя, красотуля, как меня поносили? Православный царь, а на языческих голышей молится, понатыкал их в садах-палатах. Темный народ тогда был, я все время боялся, что тебе голову камнем отшибут. Зато сейчас гляди, где стоишь. И годы не берут. Ладно, пойду, – погладил Венеру по крутому бедру, – пора мне, счастливо оставаться. Даст Бог, еще свидимся.

Венера, прощаясь, сделала легкий книксен.

От Антиков Пётр уже стал поторапливаться, но Эрмитаж так устроен, что обратно в собственную галерею, минуя Египетский зал, не попадешь.

Да, собственно, это было и кстати: нелишне еще раз проверить, как блюдется завет Красного кота.

Египетский спал. Пётр задержался возле Мут-Сохмет, тронул ее лапой: не откроет ли глаз? Царапнул колени, зубами дернул за подол – камень, он и есть камень. Дрыхнет.

Снова, как и в прошлый раз, остановился возле Баст. Та немедленно открыла глаза, показывая: не сплю!

– Молодец, – похвалил Пётр. – Давай-давай, наполняйся любовной силой, тебе ее много надо, чтоб Сохмет заместить. Я только что с твоей товаркой общался. Венера, богиня любви, как и ты. Не знакома?

Баст отрицательно качнула головой.

– Ладно, когда все кончится, познакомлю. Только смотри мне: волосы друг другу из ревности не рвать! А то знаю вас, баб, только сведи вместе…

И уже на выходе из зала вдруг замер, словно что-то вспомнил, резко развернулся и пошел назад.

– Вставай! – толкнул уже снова прикрывшую глаза Бастет. – Со мной пойдешь.

– Куда? – пискнула та. – Зачем?