Во имя любви

– Я слышала, что она была такой еще до своего бегства за границу, – продолжала одна из женщин. – Всем известно, почему она уехала из Англии накануне дебюта. Помяните мое слово, во Франции или в Италии наверняка сыщется незаконнорожденный ребенок этой Торн с глазами Ротермера. Я совершенно не удивлюсь, если через несколько лет они усыновят ребенка какой-нибудь дальней родственницы, о которой никто никогда не слышал. Незаконнорожденный производит на свет себе подобных. Это было бы забавно, если б не нанесло такого удара общепринятым правилам. Да, мы вынуждены уважать высокий титул, когда встречаемся с негодяем лицом к лицу, но со временем становится утомительно почитать дворняжку, не так ли?

Больше Пен выдержать не смогла. Мгновенно забыв об обещании никогда не позорить Кэмдена – и ей не было никакого дела до того, что вокруг находилось великое множество людей, ибо подобная ложь не могла остаться безнаказанной, – она, выпрямившись во весь рост, выплыла из-за пальмы и тут же столкнулась со сплетницами. К своему удивлению, Пен узнала обеих. Чуть раньше они лебезили перед ней, добиваясь приглашения в Фентонуик.

– О, ваша светлость… – Миссис Комб-Браун присела в реверансе, так и не сообразив, что если Пен их слышала, то это проявление уважения уже ничего не исправит. Дама споткнулась – как если бы выпила слишком много, – а потом так неловко опустилась на стул, что едва не свалилась на пол. А Пен, пристально глядя на нее, проговорила:

– Добрый вечер. – Потом, взглянув на другую даму – это была скандально известная любовница недавно скончавшегося герцога Кента, – добавила: – И вам также, леди, хотя вряд ли подобное обращение применимо к вам обеим.

– О, ваша светлость!.. – воскликнула миссис Комб-Браун. – Не представляю, чем мы заслужили подобное неуважение.

– В самом деле? – Пен гневно взглянула на женщин.

Но леди Филлипс было не так легко запугать, как ее приятельницу. Хищно прищурившись, она сказала:

– Вы что, подслушивали нашу личную беседу?

– Беседу, которую слышно в другом конце зала, никак нельзя назвать личной, – заявила Пен, гневно взглянув на сплетницу. – О, какая ирония!.. Женщина с такой запятнанной репутацией, как ваша, осмелилась клеветать на самого достойного джентльмена в Англии.

Леди Филлипс и бровью не повела. А вот миссис Комб-Браун запищала точно испуганный поросенок; казалось, она хотела провалиться сквозь пол вместе со стулом, на котором сидела.

– Высокий титул вовсе не означает, что его обладатель – благороден, – заявила леди Филлипс. – В данном случае имеет значение и происхождение.

Пен сделала шаг вперед. К сожалению, леди Филлипс была такой же высокой и почти вдвое превосходила ее по весу. Это было все равно, что наступать на разъяренного носорога. Однако уже ничто не могло остановить разгневанную Пенелопу. Как смела эта отвратительная ведьма оскорблять Кэмдена?!

– Да, высокий титул не гарантирует благородства. В отличие от репутации, честности и доброго сердца. И если джентльмен не обладает такими качествами, как смелость, ум и великодушие, он не может называться джентльменом, кем бы ни были его родители. То же самое касается и леди.

– Да я никогда… – проблеяла миссис Комб-Браун за спиной своей подруги.

– Вы обе должны стыдиться. А также кое о чем подумать. Потому что мой муж – очень влиятельный человек.

Леди Филлипс презрительно ухмыльнулась.

– Вы смеете угрожать мне? Да ведь вы – всем известная потаскуха! Не думайте, что никто не знает о ваших бесстыдных выходках по ту сторону Ла-Манша.

Пен уже раскрыла рот, чтобы ответить, но в этот момент за ее спиной раздался голос Кэма.

– Довольно, леди Филлипс, – произнес герцог ледяным тоном.

Пен вздрогнула. О, как же она ненавидела этот его тон! Кэм разговаривал с нею подобным образом всего несколько раз, но она каждый раз пугалась до умопомрачения. И сейчас она видела, какая ярость клокотала в его душе. И, возможно, на нее он злился даже больше, чем на леди Филлипс и ее приятельницу. При мысли об этом к горлу Пен подкатила тошнота. Ведь в конце концов, эти женщины лишь пересказали сплетни, которые ходили в обществе и раньше. В то время как она должна была с гордостью нести имя Ротермер и не опускаться до склоки и скандала. Пен знала, что совершила тяжкий проступок. Ибо в высшем обществе считалось, что надо быть выше оскорблений и не замечать их. Например, Кэм и Ричард всю свою жизнь пытались доказать, что неприятные старые истории не имели силы. Хотя никто в это не верил, – включая их самих.

Слова герцога заставили леди Филлипс побледнеть.

– Ваша светлость, я уверена, что вы все неправильно поняли, – пробормотала она.

Пен с облегчением вздохнула. Конечно, ей следовало сразу догадаться: если герцогине Седжмур было не под силу приструнить эту старую ведьму, то уж герцог-то непременно поставит ее на место.

– А я уверен, что прекрасно все понял, леди Филлипс и миссис Комб-Браун, – резко ответил Кэмден.

– Но я не… – подала голос миссис Комб-Браун и тут же умолкла под суровым взглядом Кэма. Более того, казалось, она вот-вот разрыдается.