Во тьме

– Я решил насладиться иными красотами, – с улыбкой заявил король Фарогоса, вальяжно разместившись на кушетке в зеленой пещере.

Смотрел он при этом на матушку короля Хингасула. Кахини, заметив его масляный взгляд, медленно закатила глаза и демонстративно отвернулась, ожидая, пока хозяева Даркраста попрощаются с отбывающими гостями. Суета продолжалась до обеда, который весело пролетел за шутками и взаимной пикировкой старших. Дон Эрнесто явно получал удовольствие, поддевая тетушку и вспоминая разные случаи из общего прошлого, вызывая смертоносные взгляды Кахини.

После трапезы Сверр пригласил собратьев по власти посетить ближайший город, а обе королевы решили отдохнуть в покоях, ибо царице Рейно от волнений слегка поплохело. Переживая за подругу, королева Сдагморта составила ей компанию, уверив Альду, что все в порядке и сон пойдет им обеим на пользу. Тетка также решила вздремнуть перед ужином, явно намереваясь оставить двух сестер из династии Вако наедине. Разместившись в приватной части белого зала, принцесса смело взглянула на родную кровь, вновь поразившись сходству Сэрны с матерью.

– Ты так похожа на нашу матушку, – тяжело дыша, произнесла владычица, когда пауза слишком затянулась.

– Я этого не знала, – вскинув правую бровь, высокомерно выдала сестра. – Мне не довелось её застать в сознательном возрасте.

– Теперь ты знаешь, – тихо отозвалась Альда, разглядывая королеву Гелиоса. – Ты – вылитая мама, только цвет волос иной.

– Отцовский? – мрачно предположила Сэрна.

– Да, как у всех нас, – небрежно хмыкнула хозяйка дворца, устав от напряжения.

– Странно, что двум дочерям одних родителей поговорить особо не о чем, – задумчиво произнесла сестра, глядя на неё.

– Как ты поживаешь? – печально спросила Альда, решив начать издалека.

– По протоколу – все прекрасно, – нехотя призналась королева далекой планеты.

– А на самом деле? – серьезно поинтересовалась владычица, вдруг нахмурившись.

– Когда как, – пожала плечами Сэрна, отведя взгляд. – Ты всё должна понимать о королевских браках – они редко бывают счастливыми.

– Не знаю, что случилось с твоими детьми, но прими мои соболезнования, – сочувственно произнесла хозяйка дома. – Мне тогда надо было написать лично, но я слишком поздно прочитала новость.

– Я пережила это, – отрешенно ответила она, посмотрев на Альду. – Знаешь, зачем я прилетела?

– Зачем? – собравшись с духом, спросила принцесса.

– Увидеть свою блистательную сестру в ошейнике, – с печальной улыбкой произнесла Сэрна. – Все источники гласили, что на Даркрасте процветает рабство, а по итогу все остались восхищены тобой. Опять.

– Если хотела лицезреть меня в столь плачевном виде, то надо было прилететь чуть раньше, – спокойно призналась владычица, не слишком царственно откидываясь на спинку кресла. Мрачно усмехнувшись, она уточнила. – Огорчена?

– Да, – честно отозвалась сестра, иронично хмыкнув. Смахнув с себя королевский вид, женщина как-то отстраненно спросила. – Я вот все думаю, отчего у нас такая разная судьба? Мы из одного дома – одной семьи, но ты попала в роскошный дворец Фарогоса, а я в темные комнатушки Гелиоса. Едва я услышала о Даркрасте с его ужасами, как тут же выяснилось, что твой рабский ошейник из золота, а тюрьма – прекрасный рай.

Насмешливо приподняв бровь, Альда тяжко вздохнула, заметив в глубине глаз Сэрны невысказанную обиду на несправедливость. Что-то шевельнулось в каменной душе принцессы, пережившей в одиночестве не одно предательство и горе. Лицо матери в этот момент взывало к ней, и владычица впервые дрогнула под натиском эмоций.

– Мы проживаем те судьбы, которые определил нам король Вако, – задумчиво сообщила хозяйка дома. – Моя жизнь на Фарогосе не была сладкой, да и счастья я там не узнала. А прекрасный рай, что ты видишь, еще недавно был той самой тюрьмой и рабством, ярко демонстрирующим мою беспомощность.

Заметив недоверчивый взгляд сестры, женщина горько пожала плечами, позволяя Сэрне самой решать – верить или нет её словам. Опустив взгляд, королева Гелиоса тяжко вздохнула, признавая тот факт, что все может быть иначе, чем она себе представляла.

– Расскажи мне о матери, – вдруг попросила сестра. – Какой она была?

– Прекрасной, – тихо ответила Альда, едва не проронив слезу. – Прямо, как ты. Только она часто улыбалась и смеялась, а еще пела.

– Пела? – чуть изумленно повторила Сэрна.

– Да, – печально кивнула принцесса, вспоминая события давно минувших дней. – Она пела для тебя, когда ты только родилась. Отец сразу ведь забрал Ноториуса у мамы, отдав на воспитание нянькам, а ты осталась с нами. И она всегда пела для тебя, чтобы успокоить или усыпить.

Сестра неуловимо изменилась в лице, стараясь скрыть чувства, но Альда уже заметила тень потерянного счастья в глубине её глаз. Когда-то в собственном отражении гасли такие же искры надежд.