Во тьме

Дни полетели на Даркрасте в заботах основанного благотворительного фонда имени первой императрицы. Танераны отчитывались о проделанной работе и встречаемых сложностях, а башни – о деятельности храмов. Трений хватало с лихвой, но Альда упорно проталкивала свои решения, приказывая повиноваться. Танераны жаловались на недопонимание со стороны башен, а те, в свою очередь, – на неохоту первых супруг содействовать общему делу. Императрица устраивала очные ставки и наказывала обе стороны, если уличала их в нежелании выполнить поставленную задачу. Порой сил не оставалось совсем, но, глядя, как Сверр на тронном плато справляется с более сложными делами, принцесса с тяжким вздохом продолжала раздавать указания и требовать качественного результата.

Ночами семейная жизнь стала не столь интенсивной, но не менее яркой. Супруг достаточно нежил её, прежде чем получить разрядку. Тщательно контролируя себя, он явно был разочарован, крепко обнимая Альду.

– Ты же знаешь, что так надо? – прошептала принцесса, обнимая его в ответ.

– Да, – проворчал Сверр, целуя жену в губы. – Но поверь, это две большие разницы.

– Такова цена, – грустно вздохнула она. – Мне тоже больше нравилось как раньше. А сейчас будто отобрали последний вкусный кусочек десерта.

После эти слов мужчина вдруг рассмеялся в голос, с наслаждением погладив жену по спинке, закончив пожатием попки. Поцеловав насупившуюся принцессу, император со вздохом медленно погрузился в сон. Альда давно размышляла о том, чтобы записать для сына несколько песен, и решила порепетировать. Днем её окружало слишком много людей, а спальню она делила с мужем. Дождавшись пока Сверр крепко заснет, правительница Даркраста неуверенно запела простую песенку о том, как однажды встретила того, кто виделся ей во сне.

Начиная с той ночи, Альда пела спящему супругу разные песни, которые помнила, и голос постепенно становился все уверенней и сильней. Пару раз она гуляла по зеленому залу и с наслаждением распевала особо понравившиеся композиции. Установив в отдаленной части пещеры голограф, императрица записала весь имеющийся репертуар, который состоял лишь из семи песенок. Позже принцесса стала делиться мыслями с будущим императором Даркраста, рассказывая обо всем, что знала, о коварном мире, в котором предстояло выживать их империи. Поведала об устройстве разных планет и союзов, которые те заключали. О себе и матери, о Фарогосе и Вако. Всего набралось три десятка записей, но Альда не утаила от сына ничего, будто не будет больше возможности рассказать. Корону-бриллиант, доставшуюся от дона Эрнесто, она решила сделать частью императорских регалий. Отныне все владелицы белого и зеленого залов будут вправе носить её.

К концу первого цикла с Фарогоса внезапно пришла большущая посылка. Дон Эрнесто вновь посылал дочери массу цветов на замену начавшим увядать. Красоты неописуемой подарки заняли свои места вокруг мраморной площадки, а отжившие прелестницы заполнили дистиллятор, отдавая последние капли восхитительных ароматов. Служанки управились со свежими цветами, пока сама императрица извлекала запахи из даров далекого Заповедника. Альда прекрасно знала, откуда появились цветы на Фарогосе. Рассматривая изящные бутоны, принцесса вызвала Корута, велев изготовить комплект украшений с цветочными мотивами. Сокровищница вновь открыла свои двери, дабы предоставить ювелиру драгоценный металл и камни всевозможных цветов. Чуть позже мастер поделился эскизами парюр из листьев и бабочек. Разглядывая изящные рисунки, императрица одобрила все работы и дала согласие на заказ.

Гости вдруг стали посещать далекий сектор, хотя, судя по карте, для этого приходилось делать приличный крюк. Даркраст с благосклонностью принимал монарших особ, сообщая о скором пополнении в династии, что временно исключало ответные визиты. Сверр волновался о здоровье Альды, однако предпосылок к этому не было. Беременность протекала спокойно, хотя особых признаков-то и не было заметно.

Неожиданно императрица получила сообщение от сестры с пометкой «личное». Прочитав послание, она буквально выронила тонкий мерцающий пластик из рук.

– Что случилось? – спросил супруг, обедающий напротив.

– Сэрна, – взволнованно произнесла принцесса. – Её служанка сообщает, что состояние здоровья сестры резко ухудшилось, но она отказывается лечь в капсулу.

– Это правда? – напряженно уточнил Сверр, замерев.

– Тут есть голограмма, – тяжело дыша, заметила Альда, нажимая на значок.

Небольшой информационный пластик выдал голографический луч, проявивший незнакомую обстановку, явно похожую на спальню. Запись велась откуда-то сверху, но младшую принцессу Вако было не видно из-за какого-то ограждения над кроватью.

«– Госпожа, госпожа Сэрна, прошу вас, я уже активировала капсулу, – раздался взволнованный голос служанки, которая спешно подбежала к ложу. – Вам срочно нужна помощь!

– Нет, Рилла, – вдруг послышался слабый голос сестры. – Я не хочу. Пусть все будет, как задумано природой.