Во власти речных ведьм

Его длинные ухваты распределились по окружающим, объяв сразу сорок человек. Граждане вначале дернулись, но, почувствовав облегчение, не стали сопротивляться. Очень быстро братание закончило круг. Я поняла, чударей – людей с генными отклонениями – в коттеджном посёлке оказалось немало. Они боялись и скрывали свое «уродство». А жрицы, словно в трансе, кружились вокруг пылающего костра. Их голоса изображали спокойный плеск и шепот волн. Казалось, окружающая земная природа стала прислушиваться к ним. Огонь ритуального пламени взмыл вверх к Черде. Он заревел на неё, как нефтяной факел. Песок от берега стал перекатываться к реке. Песчаные волны входили в неё, сбивая водяные пики. И в успокоившейся воде началось движение. Осколки разбитой Седмицы катились к ней, возвращая очертания прежней уродливой каменной головы. Речные жрицы, четыре из которых были детьми речных вед, сделали это. Сейчас берег, Седмица и мы находились в особом временном потоке – в песочных часах. Во времени, повернувшемся вспять, в точке расположения Седмицы. Я поняла, почему речные веды пытались восстановить человеческие судьбы. Они хотели вернуться к истокам своего влияния на людей, тогда, когда Черда еще формировалась. Тогда у них был бы шанс вернуться домой, и, может быть, они вернулись бы на свою планету. И нашли ее на прежнем месте. Мысли абсурдные, но скала Седмицы предстала целой в первозданном виде. У берега возник мираж баржы купца Воробьева. Дом на холме изменился, превратился в тот, что был при нем.

– Где дети?! – в панике встревожилась я.

– У Мишель в доме, под присмотром, конечно… – ответил Семушка.

Люди на брегу стояли разинув рты. На барже крестились, показывая в нашу сторону. Черда недоуменно замигала, но была еще весьма сердита.

– Над нами сейчас двойная Черда висит – старая и новая, рожденная на Земле. Старую непременно надобно в ее время отослать. Она безумна, гневна и готова собой наш мир взорвать, – с тревогой сказала Дерема. – Пусть либо в соли так и лежит, либо возвращается восвояси. Это уж как получится. Она только Ангела послушаться может. Лана, Севастьян! Вместе сегодня вы наш Ангел. В день свадьбы ваши души срослись любовью, она большие силы вам даст. Вот кого послушайте – праправнука моего, Яшеньку. У него взгляд особый и разумение, он суть вещей как есть видит.

Яша подошел – невзрачный парнишка, низенького роста. Вот глаза – точно необычные, на пол-лица из-за притягивающей выразительности, зеленые с желтыми веселыми искорками. И светились, как у кота…

– Куа вас скрыла, не дала использовать под биоматериал. Поняла, что вы лучше тех хозяев, у которых она служила. Считала себя вашей матерью. По идее, ваши души вместе должны воспарить и отдать Черде приказ.

– Мы птицы не того полета, – попыталась пошутить Мишель. – Вот у твоей бабушки…

– У вас могут быть покруче, чем у бабушки, только вы об этом пока не знаете. И не только крылья… Если что-то очень хочешь, то создается информационное поле. Мысленные потоки формируются в живую материю. Ваша способность в том, что вдвоем вы дополняете друг друга и можете практически все, что сможете представить.

– Скорее, дети мои, – Дерема показала вверх.

Черда качалась в небе. От неё отделились лепестки, пытающиеся закрыть собой серебряно-черный разгорающийся огонь. Огонь взрыва!

– Антипов Петр, пой! Твой голос может утихомирить чертей, – Дерема оказалась рядом с четой Антиповых. По воздуху перелетела.

По толпе прошел ропот:

– Когда он мальчиком в церковном хоре пел, церковь не вмещала всех желающих. Все село собиралось. На улице слушали.

Петр испуганно моргал. Глаза Деремы и Раисы встретились. Юрьевна поняла и сказала мужу властно, но басовито-нежно:

– Помнишь, как утешил мое горе, когда наш домик пропал? Пой ту же молитву, соловушка ты мой.

Петр расправил грудь:

– Так, горлица моя, у меня душа сжалась, когда ты плакала, и голос вновь появился. А щас… Знобко, людей-то сколько на меня смотрит.

– А щас мы все погибнем! Пой, ит-дрить!!