Во власти стихии

Мы сидели в уютном молчании и ели, заодно вкушая и божественное чудо, окружавшее нас. Я снова подумала, на этот раз с еще большей убежденностью, что это и есть рай.

Ощущая сонливость, мы перенесли полотенца в тенек. Я улеглась, прижавшись спиной к Ричарду, и заснула. Следующее, что я запомнила, он легонько покусывает меня за ухо, нашептывая:

– Прости, милая. Пора вставать.

Уложив вещи, мы оставили недоеденный хлеб глупым крачкам, наблюдавшим за нами с деревьев.

– Никогда не забуду это место, – сказала я, окинув окрестности прощальным взглядом, прежде чем уходить.

– И я тоже, милая, никогда не забуду.

Вернувшись в деревню на закате, мы погребли к «Майялуге». Вода походила на расплавленную медь. Теплый бриз колыхал пальмовые ветви, играя в прятки с первыми звездами. Мы заметили костер на берегу и смотрели, как местные жители подносят к нему дрова.

– Видишь, как гордо восседает Лев на небе? – спросил Ричард.

– Какое из этих созвездий Лев? – Я зевнула, нарочно дразня его.

– Прямо под Большой Медведицей, он изгибается как повернутый не в ту сторону знак вопроса. Сегодня я ощущаю себя Львом.

– Хозяином джунглей или повернутым не в ту сторону знаком вопроса?

– Совершенно точно, хозяином джунглей, – со смехом ответил он.

– Ты только взгляни на это бесподобное небо. Просто огромный полог из света. Соседство с другими подчеркивает совершенство каждого созвездия, с каждым связан какой-нибудь миф. Какое из них ты любишь больше всех?

– Южный Крест.

– Точно. Но что этот простой крест значит для тебя? – спросил он.

– Я как-то никогда не задумывалась. Я просто знаю, что, когда он надо мной в небе, я в Южном полушарии. А что он означает для тебя?

– Он означает, что я уехал очень далеко от других созвездий, звезд английского неба моего детства. Он дает мне знание. Видишь, куда указывает длинная перекладина?

– Вижу.

– Она указывает на Южный полюс. Жаль, что нет «Южной звезды», такой же как Полярная. – Ричард глубоко вздохнул. – Когда мне светит Южный Крест, я чувствую себя счастливым, но еще счастливее я от того, что ты рядом со мной. Тами, это судьба. Я прошел полмира, чтобы найти тебя.

Ричард протянул мне левую руку. Я сжала ее. Рука была сильная и теплая. Я взглянула на его угловатый профиль и заметила слезинку, блеснувшую в уголке глаза. Мне хотелось пожать его руку, заставить этот полный любви взгляд снова обратиться на меня, но я понимала, что в эту минуту я случайно застала душу своего любимого совершенно беззащитной. Я не имела права вторгаться. Мы по-прежнему держались за руки, переплетенные пальцами посреди кокпита. И я присоединилась к Ричарду в созерцании небесного представления, вспомнив, как мама говорила когда-то: «Господь у себя на Небесах, и все в мире ладно».

Я чувствовала, что эта ночь останется со мной навсегда.

Ричард поднял правую руку, указывая на луну.

– Растет старушка, – сказал он.

– Как ты определяешь? – спросила я.

– Видишь, я глажу луну по правому боку правой рукой?

Я выпустила его левую руку, тоже подняла свою правую, чтобы погладить луну.

– Ага.

– Значит, луна растет, становится полной. Если сможешь обхватить лунный бок левой рукой, значит луна убывает.

– Ну, не знаю.

Это действительно работает. Я научился этому у одного морского волка в Южной Африке. Судя по форме луны, я бы сказал, что полнолуние меньше чем через неделю. Если хотим добраться до Туамоту при полной луне, наверное, скоро придется отправляться.

Глава одиннадцатая

«Хинано» и сигары

На этот раз мне было непросто смотреть на луну и соображать, растет она или убывает. Плевать, если я причалю к берегу в безлунную и беззвездную ночь. Мне бы хотелось причалить уже завтра. Я так устала видеть вокруг себя один только океан, раскинувшийся вокруг гигантским ковром, и бескрайнее полотнище небосвода.

Мои занятия сводились обычно к трем ежедневным замерам высоты солнца. По ночам, если ветер был хороший, я управляла «Хазаной» – до тех пор пока была в силах держать глаза открытыми. Тогда я закрепляла штурвал и укладывалась спать в кокпите. Утром меня будило утреннее солнце, выгоняя мокрую от пота из спального мешка.

Проснувшись, я первым делом тщательно осматривала все триста шестьдесят градусов горизонта. Но на горизонте всегда было пусто, только вода и небо.

Вторым делом было проверить временное парусное вооружение, посмотреть, не перетерлись ли какие-нибудь лини. Я следила за тем, чтобы передняя шкаторина паруса была туго натянута. Этот парус сделался моим верным товарищем: всегда на месте, дюйм за дюймом тянет лодку к твердой земле, куда я так стремлюсь.

Если ветра не было, я закрепляла штурвал и заставляла себя спуститься к штурманскому столу, где делала в судовом журнале записи вроде:

«Паранойя!»

«Успокоилась».

«До сих пор на том же месте, что и вчера».

«Боже, как я скучаю по Ричарду!»

«Когда уже кончится это дьявольское проклятье?»