Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

Как уже отмечалось, большое значение агентурная разведка имела для вскрытия системы советских приграничных укреплений. Весной 1933 г. хэйхэская миссия обнаружила на противоположном берегу Амура в районе Благовещенска возведённые за зиму фортификационные сооружения, отличавшиеся от уже известных японской разведке деревянных оборонительных конструкций. Посланный туда миссией агент-маньчжур выяснил, что Советский Союз начал строительство железобетонных долговременных оборонительных точек, которые после дополнительной проверки через польский Генштаб были идентифицированы как ДОТы, аналогичные возведённым вдоль западных советских границ укреплениям. Схожие сооружения были обнаружены японской разведкой на северо-западном берегу р. Борзи в Забайкалье, однако посланная туда агентура хайларской и маньчжурской миссий не смогла точно установить протяжённость северо-восточного крыла укреплённых районов.

Тем не менее деятельность ЯВМ по сбору сведений о советских фортификационных сооружениях получила высокую оценку командования. В специальной благодарности командующему армией от 7 октября 1933 г. начальник ГШ маршал Канъин Котохито отметил, что поступавшая с весны по каналам армейской разведки информация о приграничных сооружениях Красной армии позволила «воссоздать их полную картину», и предложил усилить работу в этом направлении «с учётом будущих операций нашей армии»[362].

Надо отметить, что для получения сведений о ДОТах японская разведка использовала не только агентуру, но и аэрофотосъёмку. Для этого в июле 1933 г. 2-й отдел штаба Квантунской армии по заданию русского отделения 2-го управления арендовал у компании «Мансюкоку кабусикигайся» пассажирский самолёт, с борта которого в течение двух месяцев вёл высотную фотосъёмку советских укреплений вдоль маньчжурской границы. Затем фотоснимки были отправлены в военно-топографическое управление ГШ, где специалисты-картографы составили на их основе подробную карту в масштабе 1:5000[363]

.

Несмотря на противодействие советской контрразведки, ряду военных миссий удалось приобрести агентурные позиции непосредственно в частях РККА: 27 августа 1935 г. начальник хэйхэского органа полковник Сибуя Сабуро направил в харбинскую миссию доклад прибывшего из Тудабо советского военнослужащего – проверенного агента «R» – о прокладе из Северо-Западного Китая через Северную Монголию до Томской области асфальтированного шоссе и перебросках китайцам по этой трассе советского оружия и боеприпасов[364].

В отдельных случаях агентура армейской разведки успешно проникала в отдалённые и закрытые для иностранцев районы. 19 сентября 1935 г. миссия в Пограничной представила штабу армии доклад о ходе строительства Комсомольска-наАмуре, составленный, вероятно, по информации участвовавших в его возведении корейских рабочих. В докладе содержались сведения о начале работы судостроительного завода, выпускавшего средне– и малотоннажные суда, строительстве авиационного завода, численности населения, транспортных коммуникациях города, связывавших его с Хабаровском, Николаевском-на-Амуре и Советской Гаванью, активном использовании труда заключённых. По времени поступления это было первое сообщение о новом военно-промышленном центре СССР на Дальнем Востоке, которое легло в основу последующих агентурных докладов в МИД и Генштаб о Комсомольске-на-Амуре[365]. При этом миссия в Пограничной одной из первых стала использовать в качестве информаторов перевербованных советских разведчиков, поскольку с 1934 г. охрана границы с Маньчжурией была серьёзно усилена и переброска маршрутных агентов перестала приносить весомые результаты[366]

.

Существенными факторами, снижавшими эффективность агентурной работы Квантунской армии против СССР, являлись разрозненность белоэмигрантских организаций в Маньчжурии и постоянные конфликты между ними на идеологической и финансовой почве, что побуждало японскую военную разведку принимать меры к консолидации почти 200 антисоветских группировок[367]. Вопрос об этом был поднят в июне 1933 г. на расширенном совещании руководителей разведывательных органов при начальнике штаба Квантунской армии. Касаясь использования белоэмигрантских организаций, собравшиеся констатировали, что в настоящее время они «вопреки логике разобщены и один человек может состоять одновременно в нескольких организациях, которые из-за пустяковых споров и идеологических расхождений пребывают в состоянии раскола», поэтому предложили выработать меры по объединению русской эмиграции на общей идеологической платформе[368].

По инициативе командующего армией Минами Дзиро организатором этой работы стала харбинская миссия, которая, помимо контактов с Семёновым, поддерживала с 1931 г. через редактора газеты «Харбинское время» Одзава Хаяси негласные отношения с главой «Русской фашистской партии» К.В. Родзаевским. После оккупации Маньчжурии в 1932 г. Родзаевский перешёл в непосредственное подчинение заместителя начальника миссии майора Акикуса Сюн.