Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

Следует, однако, отметить, что первоначально усилия японских криптоаналитиков по взлому закрытой переписки советских органов государственного и военного управления не приносили сколько-нибудь значимых результатов, поскольку Япония не располагала континентальной сетью станций радиоперехвата в приграничной с СССР полосе и не имела достаточного количества квалифицированных специалистов.

Ситуация стала меняться только после захвата Северной Маньчжурии, хотя ещё в марте 1930 г. были развёрнуты три радиоразведывательных пункта в Рёдзюне, Тяньцзине и Шанхае, а в мае 1932 г. аналогичная станция появилась в Харбине, причём она изначально ориентировалась на сбор информации о СССР.

3 июня 1932 г. начальник штаба Квантунской армии утвердил «Правила организации разведки средствами связи», регламентировавшие порядок перехвата и дешифровки радиотелеграфных сообщений. В соответствии с ними дешифровальной работой в объединении занимались офицер-криптоаналитик и его помощник, подчинявшиеся начальнику разведки армии. Оба сотрудника должны были взламывать ключи к телеграммам и радиограммам, выполнять их письменный перевод, кроме того, криптоаналитик оценивал разведывательную ценность перехваченной информации. Для работы с советской шифроперепиской в июне в Харбин из Генерального штаба прибыл капитан Сакураи Синта[382].

В дальнейшем дешифровальная служба Квантунской армии постоянно усиливалась. Причинами этого являлись рост советской группировки на Дальнем Востоке и активное использование ею средств радиосвязи, а также появление у армии сложностей с выводом агентуры в СССР. Поэтому в августе 1933 г. во 2-м отделе было образовано особое отделение в составе 4 РРП в Синьцзине, Маньчжоули, Фугдине и Суйфэньхэ штатной численностью 8 офицеров и 38 гражданских специалистов, из которых 5 офицеров и 22 гражданских специалиста занимались перехватом и дешифровкой советских радиограмм[383]

.

В 1935 г. отделение раскрыло простейший шифр советских пограничных отрядов, а позднее взломало 3– и 4-знач-ные шифры Красной армии, которые, хотя и не использовались для передачи важных сообщений, позволили установить организацию и дислокацию нескольких приграничных гарнизонов, а также расположение и перемещение ряда авиационных частей[384].

Кроме того, с мая 1934 г. Квантунская армия приступила к развёртыванию вдоль маньчжурской границы сети наблюдательных пунктов для фотосъёмки советской территории, для чего из Токио в Синьцзин был командирован специалист НИИ ВТУ капитан Кадота Масао[385]

. Спустя год Военное министерство передало Квантунской армии и 19-й пехотной дивизии Корейской армии партию из семи биноклей с диаметром линз 70 и 120 мм[386].

Испытывая острую нехватку квалифицированных кадров, Квантунская армия придавала большое значение подготовке офицеров разведки, пытаясь за счёт собственных ограниченных ресурсов компенсировать отсутствие в системе военного обучения центральной разведывательной школы. Для этого в 1933 г. объединение учредило институт так называемых «исследователей Северной Маньчжурии», формально занимавшийся улучшением навыков русского языка находившихся на стажировке в Харбине офицеров Генштаба. Фактически речь шла об ускоренных курсах, на которых с будущими начальниками разведорганов в Северной Маньчжурии отрабатывались вопросы организации и руководства агентурной, пропагандистской и диверсионной деятельностью против СССР. Их первыми слушателями стали капитаны Суми Синъитиро, Накаи Вакамацу, Комацу Мисао, Сакураи Рёдзо, Онодэра Макото и Като Ёсихидэ, позднее возглавившие приграничные военные миссии и военные атташаты в Скандинавии. В 1935 г. через курсы также прошли капитаны Оноути Хироси и Судзуки Исао, назначенные по их окончании в харбинскую военную миссию[387]

.

Своеобразный итог в деятельности своих разведорганов против СССР на первом этапе захвата Маньчжурии Квантунская армия подвела в феврале 1936 г. в 5-м разделе доклада заместителю начальника ГШ, освещавшем разведывательно-диверсионные операции объединения на Дальнем Востоке, в Забайкалье и МНР.

Автор доклада – начальник штаба армии Нисио, – в частности, отмечал, что, несмотря на деятельность военных миссий, резидентур в Европе и специальных служб Маньчжоу-Го, Советский Союз и Монголия оказывали настолько сильное оперативное противодействие, что результативность разведывательной работы не соответствовала возлагавшимся на неё ожиданиям. Засылавшиеся на советскую территорию агенты были недостаточно подготовлены в вопросах перехода границы, большая часть поступавшей от них информации являлась сомнительной, а в эмигрантской среде удалось объединить и поставить под японский контроль только русскоязычную диаспору, поэтому Нисио предлагал провести следующий комплекс мер по улучшению деятельности армейской разведки:

1. Увеличить число бывших белогвардейских офицеров, привлечённых в 1935 г. харбинской миссией для анализа советской печати, дополнив их специально подготовленными к этой работе офицерами японской разведки.