Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

В марте 1934 г. Родзаевский побывал по делам партии в Токио, где встретился с уволенным с должности военного министра, но оставшимся членом Высшего военного совета генералом армии Араки Садао. Глава русских фашистов вручил ему рекомендательное письмо от Акикуса и в ходе беседы изложил программу партии, позднее отметив в своих показаниях Токийскому трибуналу, что «Араки целиком одобрил её и обещал оказать нам поддержку»[369]. Можно предположить, что встреча Родзаевского с таким маститым специалистом по русским делам, как Араки, являлась «смотринами» будущего главы подконтрольного японской разведке белоэмигрантского центра в Маньчжурии.

В пользу этого предположения свидетельствует тот факт, что, учредив 10 декабря 1934 г. «Бюро по делам российских эмигрантов» (БРЭМ) под патронажем Акикуса, харбинская миссия добилась назначения начальниками трёх из пяти его отделов представителей преобразованной во Всероссийскую фашистской партии (ВФП) М.А. Матковского, К.В. Родзаевского и М.Н. Гордеева, а главой организации стал также тесно связанный с фашистами генерал-лейтенант В.В. Рычков[370]. Кроме того, в феврале 1935 г. заместитель начальника 2-го отдела штаба Квантунской армии полковник Янагида Гэндзо в беседе с одним из лидеров украинской диаспоры в Маньчжурии И.В. Свитом заявил, что среди белоэмигрантских организаций нет ни одной, кроме фашистов, кого можно назвать настоящим врагом советской системы[371]

.

Создание БРЭМ позволило скоординировать работу многочисленных эмигрантских организаций в нужном для японцев направлении. Кроме того, в августе 1935 г. по инициативе харбинской миссии при Бюро была образована единая военная структура «Дальневосточный союз военных», ставившая целью консолидировать всех бывших царских офицеров в Маньчжурии и привлечь в свои ряды эмигрантскую молодёжь для её военной и идеологической подготовки.

По мнению осведомлённых кругов генерального консульства Японии в Харбине, ссылавшихся на высказывания членов союза, настоящей целью организации являлась консолидация харбинской миссией под прикрытием БРЭМ всех бывших военнослужащих Белой армии и военнообязанных русских граждан в Маньчжурии для их непосредственного участия в «неизбежном японо-советском вооружённом конфликте, который является только вопросом времени». Конкретно Квантунская армия планировала использовать вооружённые подразделения Союза как авангард наступавших японских войск либо как партизанские отряды для дезорганизации тыла Красной армии, несения службы охраны на оккупированной территории, ведения там прояпонской пропаганды, развёртывания новых частей из специально подобранных русских граждан. Кроме того, на Союз возлагались задачи сбора разведывательной информации о СССР и ведения пропаганды в отношении советского населения. Фактическим руководителем Союза наряду с генералом от кавалерии В.А. Кислицыным и генерал-лейтенантом А.П. Бакшеевым являлся майор Акикуса Сюн[372].

Харбинская миссия также пыталась консолидировать под своим началом тюрко-татарскую и украинскую диаспоры в Маньчжурии, рассчитывая на их использование в разведывательно-диверсионных операциях против СССР.

Налаживание контактов с мусульманской общиной облегчалось сотрудничеством с японской разведкой идеолога татарского национализма Гаяза Исхаки, который с помощью харбинской, мукденской и хайларской миссий организовал и провёл в феврале 1935 г. I Дальневосточный съезд тюрко-татар. Примерно в это же время ЯВМ в Харбине установила негласные отношения с пятью наставниками медресе при крупнейшей на Дальнем Востоке мукденской мечети, надеясь через них приобрести агентуру среди мусульман для заброски в Советский Союз, однако по ряду причин этот план не был реализован[373].

Контакты с украинской диаспорой поддерживались через доверенных лиц правительства УНР в изгнании, что являлось дальнейшим развитием связей Янагида с В.П. Сальским. По рекомендации последнего харбинская миссия помогла И.В. Свиту наладить выпуск «Маньчжурского вестника», а в ноябре 1933 г. вернула проунээровскому Союзу украинских эмигрантов ранее конфискованное китайцами здание «Украинского клуба» в Харбине. Через полтора года диаспора объединилась под эгидой Украинской национальной колонии, деятельность которой контролировал один из сотрудников ЯВМ. Назначенный заместителем начальника разведки Квантунской армии, Янагида пообещал руководству Союза в феврале 1934 г. выделить средства для организации партизанского движения и ведения разведки на советском Дальнем Востоке[374].