Воевода

А спустя какой-то час к Даниилу пришла радость встречи с братом Алексеем. Он приехал с дьяком Игнатом Михайловым наградить заслуженных воевод золотом за взятие Нарвы и за выход к Балтийскому морю. Алексей и дьяк Игнат были близ воеводы князя Петра Шуйского. Даниил прибыл к воеводе Шуйскому, чтобы доложить о случившемся в пути. Тут братья и встретились.

— Господи, Данилушка, я тебя и не узнал бы в чистом поле. Ну есть казак донской!

— А ты бледнолик, Алёша, и виною тому всё царские палаты.

Братья обнялись, расцеловались.

— Ну, как ты тут воюешь? Вести доходят до дворца, что славно. Вот награду тебе привезли.

— Что там награда! А воюем по-всякому, Алёша. Вот только что казус случился: отпустил ни за что ни про что почти тысячу немцев.

— В этой войне и такое может быть. Не переживай.

— Да я и не переживаю. Разве что голову снимут, а худшей беды и не будет. Алёшенька, два слова: как там наши-то?

— Слава богу, живы и здоровы. По тебе тоскуют и матушка и Глаша, а больше всех, по-моему, Тарх.

— Как я хочу их увидеть, обнять! Соколом бы улетел.

— Скоро увидишь, война, поди, к концу идёт, — подбодрил Алексей. — Да идём к главному, тебе ведь отчитываться надо.

Братья вошли в шатёр князя Шуйского. Алексей уже был у него.

— Вот мой брательник явился, — сказал он Шуйскому.

Пётр Иванович посмотрел на Даниила косо, с ухмылкой.

— Поведали мне, что из крепости отряд немцев удрал. Ты их не видел?

— Видел, батюшка-воевода.

— А где же они, почему в стан не пригнал?

— Счёл я, что обуза они нам. Отобрал оружие и отпустил домой. Ежели виноват, помчусь догонять.

— Ох, Данила, Данила, — вздохнул Шуйский, — чистая твоя душа. Лишь ты на такое способен. Ладно, прощаю тебе вольность, потому как и впрямь они нам в обузу. Да и от сечи с ними мы избавились.

Спало в шатре напряжение. Справедлив оказался воевода Шуйский, не осудил напрасно своевольника.

— Спасибо, батюшка-воевода, за милость. А ведь я ждал гнева твоего.

— Ты вот что, ставь полк, где должно быть передовому полку, да иди с любезным братом посиди в шатре. Вам есть о чём поговорить.

Шатёр Даниилу поставили в роще, через которую ушёл из Дерпта командор Генрих фон Гольцшур. Немецкие ядра сюда не могли долететь. Как свечерело, Алексей и Даниил остались вдвоём. Младший брат знал, что, хотя Алексей и находился вдали от Ливонской войны, он, пожалуй, был знаком с ней больше Даниила. Потому, когда выпили вина, привезённого из царского подвала, Даниил попросил брата просветить его по поводу Ливонской войны с той стороны, которую ему не дано было видеть.

— Мы ведь тут в шорах воюем. Только перед собой замечаем нужное. А что по всей Ливонии, что в державе и за её рубежами говорят — для нас это тёмный лес…

— Я тоже не всё знаю, Данилушка. Но одно скажу в утешение всему русскому воинству здесь. Нам в руки попал список письма гермейстера дерптскому епископу. Вот послушай, что он написал. — И Алексей, обладая удивительной памятью, повторил содержание письма гермейстера епископу: — «Очень сожалею о печальном состоянии города Дерпта, а равно и о том, что дворяне и ландзассы покинули своего господина — епископа. Это не делает им чести. Постоянство епископа и почтенного гражданства очень похвально. Желательно, чтобы все остальные исполнились бы такого же геройского долга и защищали бы город мужественно». Теперь главное, — предупредил Алексей Даниила. — «Я бы очень хотел оказать городу помощь, но из всех сведений мне известно, что у неприятеля большая сила в поле, и потому я не в состоянии вступить с ними вскоре в битву. Остаётся мне усердно молиться за вас Богу и помышлять денно и нощно об умножении своего войска». Как видишь, Данилушка, от такого ответа впали в отчаяние не только горожане Дерпта, но и воины, которых ты сам ноне видел.

— А что же за рубежами нашей державы думают о нашей войне?

— Германский император обращался к царю-батюшке, когда Ливония написала ему жалобу на то, что русские пошли войной, и император известил Ливонию об отказе ей в военной и всякой другой помощи. Дескать, ему очень прискорбно слышать о нападении москвитян на Ливонский край, но империя, занятая войной с турками, не в силах защищать христианство во всех странах. Император посоветовал искать помощи у государей, владения которых по соседству с Русью: мол, зовите на помощь поляков, шведов. «Они тоже должны бояться усиления Москвы», — заметил император. — Алексей помолчал и с какой-то особой задумчивостью добавил: — Он бы не отказал в помощи Ливонии, если бы не услышал наше слово.

— И вы нашли нужные убеждения? — спросил Даниил.