Война Моря и Суши

— Я всегда думала, это само собой разумеется… — протянула длинноволосая.

— И не только ты так считаешь, дорогая. Не помню случаев возврата на Сушу, но каждому важно знать, что он всегда может сделать этот шаг, — мурлыкал инсуб.

— И теперь внешние хотят отменить закон?! — девушка прищурилась. — Мерзавцы! За-то-пить их города!

— Они уже фактически отменили его, двадцать лет назад. А их города нам не нужны, дорогая. На Суше свирепствуют ветры, бури, холод и зной, остаточная радиация, микробы и вирусы.

— Да, да, вирусы! Пошли они все в бездну со своим вонючим загаженным воздухом и грязью на подошвах! Так зачем нам сдалось их Надмирье? — длинноволосая уже почти висела на руке Эйджи, но ответ ей нужен был позарез.

— Что ты, внешние пытаются ограничить нас в правах. Если не дать отпор, они начнут наступать на Колонии! А мы сильны, но уязвимы, — возразила блондинка, которая была немного трезвее. Но Марк всё равно благоволил не ей.

— Я хочу во-е-вать! — заявила длинноволосая, рыча и впиваясь коготками в инсуба.

Блондинка отлепилась от сладкой парочки, упав на скамейку, а двое скрылись за ближайшим поворотом дорожки, причём Марк успел подмигнуть Арту.

Музыка стихла.

Анна Эйджи, умело заправляющая тусовкой холёных кавалеров и девиц из когорты хорошо оплачиваемых служащих, выступила в центр лужайки. В одной руке она держала бокал, в другой — полную бутылку. Громко, чтобы быть услышанной дюжиной гостей, не спешивших уединиться за альпийскими горками, она произнесла:

— Вечерние новости сообщили: войска Морских Колоний одержали ещё одну победу. Скоро внешние поймут, с кем имеют дело! Девушки, наполним бокалы, и выпьем этот прозрачный, как чистые воды, «Шторм» за наших мужественных ребят!

Глядя на кучку оживлённых женщин, сгрудившихся с бокалами вокруг Анны, парень с протезом вдруг отчеканил:

— Если чьи-то родственники участвовали в сегодняшней операции в Индонезии, самое время поднять чарку за упокой!

— Ник, умоляю! — взмолилась темноглазая девушка.

Парень принялся неуклюже вставать со ступеней. Протез не слушался: искусственная ступня скользила по гладкому покрытию. Арт уже был рядом и подхватил беднягу, не дав тому упасть. Девушка благодарно кивнула и, шёпотом:

— Ник был на поверхности. Он знает, что говорит.

— Да уж! — голос Ника дрогнул, он смотрел Арту в лицо, и тот за неподвижной маской молодящей искусственной кожи разглядел боль, страдание и горечь невосполнимой утраты. Боль и страдание искалеченного парня, втянутого в мясорубку четвёртой мировой.

Зелма скрылась в дамской комнате.

Мужчины стояли друг напротив друга и молчали.

Небрежное слово из уст устроительницы вечера всколыхнуло парня изнутри, и Ник признался Валевскому, как порой, неожиданно для себя, признаются человеку, которого видят в первый и последний раз:

— Мне осталось недолго. Похоже, я подхватил одну из болячек внешних, пока валялся без сознания, сорвав защитную маску. Вот, с сестрой решил прогуляться в Эдем: денег за три месяца службы как раз хватило на одну приятнейшую вечеринку. А она ничего, — пусть порадуется, — он кивнул в ту сторону, где скрылась Зелма.

Арт пожал запястье ветерана.

Затем прошёлся с братом и сестрой до выхода из оранжереи.

Возвращаться в патио не хотелось: слишком контрастным было то, что полыхало недобрым светом в глазах солдата, и всё, о чём приветливо и сладко щебетала благородная Анна Эйджи с пафосным букетом в высоко уложенных волосах.

Он побродил по дорожкам сада, разглядывая живые цветы и искусственных бабочек так, как будто видит их в первый и в последний раз. Решил, что ни к чему дожидаться Марка Эйджи, и отправился домой.

* * *

— Спасибо, Ник! Ты у меня молодец! — Зелма прощалась, счастливая вечеринкой и тем, что всё прошло хорошо. Почти хорошо, не считая резкого выпада брата в сторону устроительницы вечера, немного смутившего публику. Теперь она может быть свободна. О том, каким будет новый день для Ника, думать не хотелось. Брат стоял перед ней бодрый и подтянутый. Какой-то даже слишком выпрямленный.

Она решила не вибрировать понапрасну тревогой.

Была бы мама, Зелме необязательно было бы думать о таких вещах. Но мама далеко. Так далеко, что порой Зелме не верится в её существование.

Родители в Антарктиде, обслуживают атомный энергетический модуль Колоний. Электронная система внешних никак не связана с интернет-сетью подводников. Так надо, так решили пра-предки: слишком разные и не пересекающиеся миры.

Уезжая по контракту, мама взяла слово со своей драгоценной маленькой Зелминь, что она будет душой семьи и по-матерински проследит за тремя взрослыми братьями. В первом же нападении внешних на порт Посейдон погибли старшие ребята Вилкат, а младший, Ник, которого она помнит резвым и жизнерадостным мальчонкой, вернулся покалеченный и совершенно сломленный. Он был неподалёку от Илмара и Руди, просто ему повезло чуть больше, его сняли с горящего причала…

Зелма-Даугава подумала: может, им поселиться рядом на время?

Может, Нику нужно её присутствие?

От большой семьи Вилкат остались они вдвоём… Эта война…

Пожалуй, она всё усложняет.